— Дело в том, что вы принимаете за меня решения, которые не вправе принимать, — возразил наконец я, возвращаясь к реальности.

— Мы никогда не говорили, что ты не должен встречаться с этой девушкой, — спокойно ответил отец. — Просто тебе не стоит видеться с ней там.

— Это что, шутка? — разозлился я так же, как неделю назад, когда они посадили меня под арест и установили правила. — Может, ее мать и больная на голову, но вы с мамой недалеко от нее ушли.

— Мы пытаемся защитить нашего сына, — преспокойно заявил он. — Мы прежде всего заботимся о твоих интересах, а твой главный интерес — быть как можно дальше от их семьи. — Усмехнувшись, он добавил: — И еще я пытаюсь уберечь твою мать от тюремной камеры.

Я скривился при воспоминании о том чудовищном инциденте в палисаднике Линчей, когда мама едва не подралась с миссис Линч. Мать Шаннон выкрикивала грязные угрозы и называла меня разными словами, и все это превратило маму в долбаного Флойда Мейвезера15.

— Ты ведь знаешь, как мама реагирует, если тебя задевают, — добавил папа. — Она взрывается как фейерверк, сынок. Уж поверь мне.

— Ну а мне не нужно, чтоб меня защищали, — проворчал я.

— Думаю, нужно.

— Ошибаешься.

— Может быть, — предположил он, доводя меня до безумия своими адвокатскими поворотами в любом разговоре. — Но этот риск стоит результата в данных обстоятельствах.

В этот момент он рисковал тем, что я окончательно озверею.

— И что это за результат?

— Ты не попадаешь в неприятности.

Да чтоб вас...

Разозленный, я выбрался из машины и схватил рюкзак.

— Я могу сам принимать решения. — Перекинув его через плечо, я взял костыль. — И так и намерен делать.

25

СНОВА В ТОММЕН

ШАННОН

Прошло больше недели с тех пор, как я в последний раз видела Джонни.

Я совершенно не винила его за то, что он больше не возвращался к моему дому, потому что даже если каким-то чудом он все еще хотел меня видеть, его родители вряд ли позволили бы. Мистер и миссис Кавана наверняка теперь меня ненавидели. Если бы мой сын связался с девушкой, у которой безумные предки, я бы такую тоже возненавидела. Я бы хотела, чтобы мой сын держался так далеко от такой, как я, насколько вообще возможно.

В первый день я столько раз перечитывала четыре его сообщения, что батарейки в телефоне сели. А зарядить его я не могла, потому что ни у кого из нас не было подходящей зарядки, так что я просто сидела, думая над его словами до полного одурения.

Я никуда не денусь. И я не шучу. Обещаю. x

Отправь мне сообщение, когда проснешься, дай знать, что все

в порядке. x

Я по тебе скучаю. x

Можешь мне позвонить? Или я тебе? Можешь говорить? x

Телефон зазвонил и в тот же момент выключился прямо в моих руках. Меня окатило чудовищное разочарование и затопило легкие, пока я пялилась на пустой экран, отчаянно мечтая его оживить.

Но он не включился, а я с того момента не получила ни слова от Джонни.

Это было шесть дней назад.

Джоуи вернулся в семью, и от этого мне было не так одиноко в этом доме. Он даже пошел со мной в больницу на осмотр, к немалому смятению Даррена. Мальчики стали счастливее... ну, по крайней мере выглядели довольнее. Я предполагала, что они чувствовали то же, что и я: когда Джоуи рядом, было безопаснее. Он не исчезал, что было одновременно благословение и проклятие, потому что исходившее от него напряжение казалось почти невыносимым. Если честно, я и сама распространяла мощные волны напряжения, и оно относилось к матери, с которой я не обменялась и словом с тех пор, как Джоуи уложил ее в постель.

Я просто не могла смотреть на нее, раз уж на то пошло. Во мне накопилось слишком много ненависти и разочарования, и я не доверяла собственному языку, когда мы оказывались рядом, так что ради всех остальных я бегала от нее как от чумы.

— Ты готова? — спросил Джоуи, появляясь в дверях моей комнаты в форме БМШ и наблюдая за тем, как я сражаюсь с крышкой на тюбике тонального крема. — Шан?

Сегодня был первый школьный день после пасхальных каникул. Я посмотрела на свою форму и содрогнулась, потому что знакомая волна тревоги прокатилась по коже и заполнила желудок.

— Нет. — Вздыхая, я бросила тюбик на кровать и села рядом. — Я невообразимо не готова ко всему этому.

Джоуи долго и внимательно всматривался в меня, потом тяжело вздохнул:

— Да, мне знакомо это чувство.

— Мне страшно, — призналась я. — Я боюсь услышать, что они скажут. — Я показала на свое лицо, имея в виду жалкие попытки замаскировать покрытый коркой шрам, который все еще заживал после того, как отец раскроил мне щеку о кухонный стол. — Про шрамы... — Я, колеблясь, прикусила губу, а потом выпалила: — И про папу. — Я говорила чуть слышно. — Они же все узнают, Джо.