По дороге к моему дому чувствовалась та же степень неловкости, хотя все прошло чуть лучше благодаря ощущению руки Джонни на моей руке и звукам беспечной болтовни миссис Каваны с моим братом. Думаю, Джоуи был так изумлен тем, что миссис Кавана суетится из-за него, и настолько обезоружен ее добротой, что, когда она предложила ему сесть на переднее сиденье «ренджровера», он без возражений подчинился.

Я не имела понятия, как она сумела добиться этого от Джоуи, но, когда его о чем-то спрашивала, он послушно отвечал. Она говорила легким тоном, ни разу не спросила ни одного из нас об отце, выбирала безопасные темы — школа, хёрлинг, девушка брата, и Джоуи отвечал честно, не огрызался, что было совершенно на него не похоже.

И все же моя эйфория оттого, что брат вернулся домой вместе со мной, была перечеркнута скандалом, возникшим в ту самую минуту, когда мы остановились перед моим домом. То, что я предполагала как цивилизованный разговор двух матерей, быстро превратилось в настоящий ад, как только моя мать высказала унизительное предположение, что Джонни каким-то образом воспользовался своими преимуществами передо мной.

Я никогда не видела, чтобы женщина так быстро теряла самообладание, как это случилось с миссис Каваной.

Понадобилась всего пара слов, и у матери Джонни снесло крышу.

Ужасно было видеть, как обычно мягкая женщина превращается в разъяренную медведицу и нападает.

Я никогда не видела, чтобы женщина так яростно защищала своего ребенка, как она.

Никто из нас такого не видел...

Даже Даррен, который, казалось, умел улаживать любую ситуацию, не смог справиться с нашими матерями, когда ад разверзся перед нашим домом, а потом в нашем садике, прямо на глазах моих младших братьев, — и Джонни пришлось буквально, физически утащить его маму из палисадника, пока дело не дошло до драки.

Все самое страшное вышло наружу, наше грязное белье полоскали прилюдно, и все это время Джоуи стоял, прислонившись к садовой стене, сложив руки на груди, молча впитывал все это и даже не шелохнулся, чтобы остановить спектакль.

Во всем моем теле бушевал гнев, даже теперь, несколько часов спустя, — эта обычно чуждая мне эмоция сейчас преобладала.

Никогда в жизни я не чувствовала себя настолько взбешенной.

Совращение несовершеннолетней. Слова крутились в голове, мешая мозгу нормально функционировать.

Да как она могла сказать такое?

Как могла моя мать даже подумать так?

Я была совершенно унижена; меня просто разрывало на части.

«Шаннон Линч! Я тоже тебя люблю...»

Сердце заколотилось о ребра, и я сорвалась.

— Как ты могла так поступить со мной? — в миллионный раз допытывалась я, со злостью глядя на мать, которая теперь сидела за кухонным столом с неизменной сигаретой в костлявых пальцах.

Она не ответила.

Она за целый час не ответила ни на один из моих вопросов, но я не собиралась ей все спускать.

Я просто не могла.

Не в этот раз.

— Почему, мама? — шипела я, и по щекам ползли слезы. — Ты что же, настолько меня ненавидишь?

Она содрогнулась; узкие плечи заметно дернулись, когда она раздавила сигарету в пепельнице и тут же закурила другую.

— Отвечай! — закричала я, с трудом удерживаясь от желания потянуться через стол и встряхнуть ее. — Хотя бы это ты мне должна!

— Он опасен для тебя, Шаннон, — вот и все, что она сказала, и ее слова с трудом можно было расслышать.

— Да ты с ума сходишь, — задохнулась я в ужасе. — Теряешь чертов рассудок!

— Я поступила правильно. Я поступила правильно, — принялась снова и снова шептать мама, затягиваясь сигаретой. — Я защищала тебя.

— Он не проблема! — выдохнула я. — Джонни — хороший человек! — К горлу подступили рыдания, я тяжело дышала, ощущая такую боль и такое негодование, что мне казалось, я сейчас утону. — А ты его прогнала! Ты выгнала из моей жизни единственное хорошее, что в ней было! — Шмыгая носом, я боролась со слезами, злясь на себя, на мать, на весь долбаный мир. — Да он со мной и не заговорит больше, — пробормотала я, чувствуя приближение панической атаки. — Ты все уничтожила!

— Нет. — Она покачала головой. — Вот увидишь, я поступила правильно.

— Мама, — вмешался Даррен, сидевший напротив матери, — в твоих словах нет смысла.

— Какой уж тут смысл! — Я ткнула пальцем в сторону матери. — Она и сама знает, что ошибается.

— Не ошибаюсь, — с дрожью в голосе прошептала она. — Он такой же, как твой отец.

— Мама! — прикрикнул на нее Даррен. — Не говори так!

— Это правда, — шепотом возразила она, стряхивая пепел с сигареты в пепельницу и делая новую глубокую затяжку. — Он будет точно таким же, как ее отец.