– Э… – я наткнулась на ироничный взгляд Алекс.

– Как, скажите мне, можно забыть, что и почем ты купила?! – Он, как фокусник, выхватил из стоящего у него под ногами пакета с логотипом ярко-розовую юбку и кинул ее, брезгливо, прямо на стол. Под общее «ах!» юбка приземлилась гигантской бабочкой по центру. Анна едва успела выхватить из-под нее свой бокал.

Валентина, почти незаметная в любимом сером цвете: свитере и трикотажных домашних штанах, всхлипнув, вскочила и выбежала прочь.

– Знаешь, папа, это уже перебор. Ты же видишь, она на грани истерики. – Алекс медленно встала и вышла вслед за Валей.

А я поймала себя на том, что бестолково верчу головой: от огромного розового пятна на столе к покрытому красными пятнами лицу Двинского.

Анна наконец сжалилась над моим неведением.

– Валя вчера потратила кучу денег в магазинах. И не помнит, как доставала кредитку. Все как в тумане.

Я пожала плечами.

– Бывает. Очень по-женски.

– Зависит от женщины. У вас, я уверен, не бывает. – Двинский, чертыхаясь, пытался уложить облако розовой тафты обратно в пакет. – Как думаешь, – повернулся он к Анне, – можно это будет завтра вернуть обратно? Чек-то она сохранила?

– Наверное. – Анна пожала плечами. – Не хочешь хоть что-нибудь ей оставить? Она так редко себя балует.

– Да? И где, прикажешь, в таком щеголять, а? Бегать в этой юбчонке по берегу залива? Или вот: заявиться на поэтический вечер на Мойке, двенадцать в ужасе в розочках?

Он потряс «ужасом в розочках» перед доброжелательным лицом старшей дочери. Анна не моргнула. Я вскочила.

– Давайте, я ей все отнесу.

– И, умоляю, постарайтесь отыскать чеки! – крикнул он мне вдогонку.

Я поднималась, оббивая углами красочных пакетов стену. Положим, беременна именно Валя, размышляла я. Тогда ничего удивительного в этих покупках нет: женщины под влиянием гормонов способны на многое. Странна реакция ее мужа, который в данных обстоятельствах должен был проявить себя снисходительнее, а он…

– Можно? – Я просунула голову в дверь. Диспозиция была ожидаемой – заплаканная Валя на кровати, Алекс – с сигареткой в углу рта, у распахнутого окна.

Всхлипнув, Валя подняла на меня глаза и кивнула: входи.

– Олег Евгеньевич попросил найти чеки. Возможно, вещи получится отдать обратно?

Валя испуганно вскинулась:

– Чеки?

– Обойдется твой Евгеньевич. – Алекс раздавила сигаретку о блюдце чашки с остатками чая, забытой на подоконнике. – А ты не реви.

В ответ Валя опять отчаянно всхлипнула. Алекс вздохнула.

– Тебе бы сходить куда-нибудь. Развеяться. Вон юбку свою выгуляешь.

– Одной? – подняла на нее испуганные глаза Валя.

– Почему одной? Возьми подружек.

Валя опустила голову. Алекс переглянулась со мной.

– У тебя друзья-то есть?

Валя молчала, спрятав глаза.

– Ясно. – Алекс села рядом на постель, приобняла мачеху за плечи. – Ну хочешь, я с тобой буду дружить?

Валя подняла на Алекс взгляд, полный такой детской надежды, что на секунду мне стало ее жаль: Господи, как она еще выжила в этом жестоком мире. Бемби на антидепрах.

– Я плохо себя чувствую, – прошептала она. – Особенно в последнее время.

Валя замолчала, Алекс повернулась ко мне и сделала чуть заметный жест рукой – иди отсюда. Нам надо поговорить по-семейному. Я послушно сделала пару шагов назад, вышла и прикрыла дверь – поглощенная друг другом парочка этого, казалось, даже не заметила.

– Что конкретно у тебя болит? – услышала я голос Алекс, уже спускаясь по лестнице.

Похоже, это и стало началом прекрасной дружбы.

Благополучные мужья всегда уверены, что у их жен есть все для счастья. Счастье в данном случае включает весьма ограниченный (и весьма относительный!) набор удовольствий в виде все тех же детей, кухни и церкви (поменяйте, со скидкой на эпоху и уровень доходов, кухню и церковь на светскую жизнь: рестораны – отпуск – абонемент в спортклуб, нужное подчеркнуть).

Не знаю, что уж там предполагал насчет своего брака Алексей, ведь даже Анне он не смог обеспечить триединства: киндеры в их паре отсутствовали. Вернемся к Алекс, девушке с амбициями, которая предъявляет к счастью требования более серьезного порядка. Мне такие себе и не представить. Зато очевидно, что в этот список не входит необаятельный мужчина средних интеллектуальных и моральных достоинств – ее зять.

И еще казалось вполне логичным, исходя из характера персонажа, что истерика, свидетелями которой мы с Валей стали на даче, рано или поздно сменится шантажом. Хотя бы оттого, что два этих средства – истерика и шантаж – оружие слабых. А подобные Алексею герои только и могут, что колебаться маятником от одного ко второму.