Я присел на корточки рядом с одной из белок. Тушка уже остыла. Я положил на неё руку и сосредоточился. Да, атрибуты всё ещё можно было извлечь. Но они были… тусклыми, словно выцветшими.

С живой твари атрибут вытянуть — это как сорвать сочный, налившийся плод. Он полон энергии, чист и легко поддаётся обработке. А с мёртвой — всё равно что поднять с земли уже завяленный фрукт. Часть силы ушла, структура стала нестабильной. Работать с таким материалом можно, но это требует дополнительных усилий по очистке и стабилизации. А некоторые особо хрупкие атрибуты и вовсе рассыпаются в пыль уже через несколько минут после смерти носителя.

Тем не менее, даже такой материал был ценен. Я быстро «собрал урожай» с трупов, пополнив своё хранилище тройкой низкоранговых атрибутов. Так, на «карманные расходы».

— Неплохо поработала, — похвалил я Рядовую, спускаясь по земляным ступеням в наше новое убежище.

Внутри было на удивление просторно. Рядовая успела выкопала не просто нору, а целую систему из трёх небольших комнат. Стены были неровными, но крепкими. Идеальная перевалочная база для будущих вылазок.

Хорошо, когда у тебя есть химера, которая не знает усталости, а лопата в её руках не стачивается, потому что сделана из какой-то сверхпрочной имперской стали.

Осмотрев землянку, я вылез наверх и решил оценить остальную территорию. Кроме холмика земли и трупов мелких тварей, неподалёку я заметил ещё одно её творение. Это была выгребная яма. Но не просто яма, а целый шедевр армейского искусства. Идеально ровный квадрат метр на метр, с отвесными стенками.

Рядом с ямой была аккуратно сложена горка из дёрна и земли, а на краю лежал ровный сук — импровизированный держатель для туалетной бумаги, которой, разумеется, не было. Я мысленно поаплодировал. Даже в диком лесу Рядовая умудрялась соблюдать порядок. Не удивлюсь, если она ещё и график дежурств по лагерю составила. На одного бойца.

Да, это будет наша маленькая база. Убежище для Рядовой и будущего пополнения. Я не собирался каждый раз бегать сюда из города за каждой мелочью. Но оставался один нюанс: добытые атрибуты нужно было как-то доставлять в клинику. Телепортировать их я пока не мог — для этого понадобились бы услуги Грегори-торговца. А таскать на себе — долго и неудобно.

— Нашла что-то? — спросил я Рядовую.

Она молча кивнула.

— Показывай.

На этот раз она повела меня ещё глубже в лес, в низину, где земля была влажной и топкой. Здесь, среди замшелых валунов и гниющих стволов, виднелись десятки нор. Небольших, но явно ведущих куда-то глубоко под землю.

Я опустился на колено и приложил ладонь к земле. Закрыл глаза, «прослушивая» её.

Очень глубоко внизу кипела жизнь. Целая колония. Я чувствовал вибрацию от движения сотен, а может, и тысяч тел. Болотные мокрицы, если я правильно определил вид по остаточным эманациям.

Я тут же вспомнил разговор со стариком Альфредом в его лавке. Он как раз рассказывал про таких тварей. Яд и кислотные железы таких мокриц ценились на чёрном рынке на вес золота. Но охота на них была смертельно опасным и муторным занятием.

«За такими ходят только большими группами, человек по двадцать-тридцать», — рассказывал Альфред. — «Разбивают лагерь на несколько дней, копают, выкуривают… Некоторые Одарённые пытаются их дымом или ветром из нор выгнать, но это редко получается. Твари хитрые и очень опасные».

Да, Альфред был прав. Эти существа были не просто ядовитыми многоножками. Они были хищниками. Я чувствовал их природу. Они не питались корешками или падалью. Только свежим, живым мясом. Они охотились из засад, пробираясь в лагеря по ночам, прилипая к спящим и медленно растворяя их плоть своей кислотой. Жуткая смерть.

Просто так лезть в их логово было бы самоубийством. Но я и не собирался. У меня был свой путь.

Мне нужен был «доставщик». Я порылся в мокрой земле и нашёл обычного дождевого червя.

— Послужишь науке, — сказал я, беря его в руки.

Несколько быстрых манипуляций, и тело червя окутало слабое свечение. Я укрепил его покров, заострил передний конец тела, превратив его в подобие живого бура, и вложил в него одну-единственную команду.

Затем сорвал с дерева большой сухой лист и начал вычерчивать на нём пальцем сложный узор. Воздух вокруг затрещал от статического электричества. Это была «Печать Ужаса» — одно из моих старых, проверенных заклинаний. Оно не убивало, не калечило. Просто било по самым глубинным инстинктам, создавая непреодолимое чувство паники и ощущение присутствия высшего хищника.

Я аккуратно прикрепил светящийся лист к телу червя.

— Вперёд. В самый центр.

Червь-бурильщик тут же устремился в трещину и начал вгрызаться в камень, уходя всё глубже и глубже под землю.

Несколько минут ничего не происходило. А потом земля под ногами едва заметно вздрогнула. Из глубины донёсся глухой гул, похожий на потревоженный улей.

И тут началось.

Из нор, одна за другой, начали выползать сороконожки. Те, что были послабее, не выдержали давления печати. Их примитивный разум кричал об опасности, заставляя бросать насиженные места и спасаться бегством.