— Черт! — вырвалось у меня. Я снова дернул, с силой, но старый замок даже не шелохнулся. — Вот же… из всех моментов, когда можно было соблюдать протоколы безопасности… Фырк, можешь открыть?

— Я же не материальный! — возмутился он, подлетая к моему уху. — Не могу воздействовать на физические предметы! Только коротким тычком. Я же тебе сто раз говорил! Я могу только проходить сквозь них!

Я смотрел на замок, мозг лихорадочно перебирал варианты. Взломать? Слишком шумно и медленно.

Найти ключ? Невозможно. Где его искать? Да и опять же вопросы. Это все медленно и вызывает подозрения.

Ждать утра? Самоубийство. Утром эта папка уже будет лежать на столе у Журавлева.

Стоп. А что если…

Идея, сумасшедшая и абсолютно нелогичная, вспыхнула в голове.

— Помнишь, как я придавал тебе импульс, после того как мы синхронизировались? — мысленно спросил я, поворачиваясь к нему. — Я концентрировал «Искру» и ты становился осязаемым. Давай попробуем то же самое, но с замком!

— Ты спятил? — Фырк в ужасе покрутил невидимым пальцем у виска. — Это же совсем другое! Одно дело тыкать в предмет и совсем другое его держать и поворачивать! Пробить своей астральной тушкой кусок мертвого, плотного железа! Ты хочешь, чтобы я расщепился на атомы?! Это как нырять в воду и в бетон! Разницу чувствуешь?

— Просто попробуй, — настаивал я, чувствуя, что это наш единственный шанс. — Не нужно пробивать. Пройди через дверь наполовину, чтобы твоя передняя лапка оказалась с той стороны, прямо у защелки замка. А самый кончик задней лапы оставь здесь. Я дотронусь до него и передам тебе силовой импульс. Небольшой, направленный.

Фырк долго ворчал, ругался, называл меня двуногим живодером и садистом, но в итоге подчинился.

Он медленно, с видимой неохотой, начал вплывать в деревянную поверхность двери. Это выглядело сюрреалистично — бурундук, постепенно исчезающий в текстуре старого дерева, словно призрак.

— Давай, только аккуратно! — пискнул он, когда его голова уже скрылась с той стороны. — Это больно, между прочим! Ощущение, будто меня через мясорубку протаскивают!

Я увидел то, что мне было нужно — крошечный кончик его задней лапки, буквально миллиметр пушистого меха, торчал с моей стороны двери. Я осторожно дотронулся до него указательным пальцем.

Так. Сосредоточиться.

Я закрыл глаза, концентрируя всю свою «Искру» в одной точке, на кончике пальца.

Не сила. Точность. Короткий, резкий, как укол иглы, выброс энергии.

Щелк!

Звук был тихим, почти незаметным, но в ночной тишине он прозвучал как выстрел.

— Получилось! — Фырк пулей выскочил из двери, подпрыгивая на месте от восторга. — Ура! Я взаимодействовал с материальным миром! Я открыл замок! Скоро смогу девчонок за булочки трогать!

— Только с моей помощью, — усмехнулся я, поворачивая ручку и открывая дверь.

— Зануда!

В кабинете пахло пылью, бумагой и дешевым кофе.

На столе, освещенном лунным светом из окна, лежали две папки. Одна — толстая, почти разваливающаяся, с надписью «Общий отчет. Муромский филиал».

Вторая — тонкая, в строгой синей обложке, без всяких надписей.

— Вот эта! — Фырк тут же указал на синюю. — Я видел, как этот очкастый статистик ее отдельно откладывал! Он над ней пыхтел последние два часа!

Я взял в руки синюю папку. Она была легкой, но казалась тяжелее свинца. Открыл первую страницу. Пробежался глазами по строчкам, по датам, по заголовкам. И почувствовал, как внутри все холодеет.

Это было не просто несоответствие. Это был смертный приговор моей карьере. И, возможно, не только ей.

Магистр Журавлев шел по гулким коридорам Муромской больницы, сжимая под мышкой тонкую синюю папку. Он чувствовал себя охотником, загоняющим зверя.

Настроение было превосходным. Наконец-то. Наконец-то он прижмет этого выскочку, этого неконтролируемого подмастерье Разумовского.

Он специально пришел на разбирательство один, отослав Демидова и остальных под предлогом проверки финансовой отчетности.

Триумф — это блюдо, которое не хочется ни с кем делить. В небольшом совещательном кабинете уже собрались все вызванные.

Атмосфера была наэлектризована до предела. Анна Витальевна Кобрук сидела с идеально прямой спиной и лицом, высеченным из камня.

Рядом с ней — Киселев, перед которым лежала собственная пухлая папка с документами, готовый к бюрократической войне.

Чуть поодаль, сжав кулаки так, что побелели костяшки, сидел мастер-целитель Шаповалов. И, возле него, — сам Разумовский. Молодой, невозмутимо спокойный, он смотрел прямо на дверь, встречая взгляд Журавлева без тени страха.