прокачается в петле, как мочало, вряд ли ты возьмешься

лечить его сломанную шею.

– Извините, благородный рыцарь, я другого мнения, –

скромно ответил Двайнинг. – Я перенесу его от подножия

виселицы прямо в царство эльфов, как некогда были пе-

ренесены король Артур, и Угеро Датчанин, и сэр Юон

Бордоский*, или же, если угодно, я дам вашему Бонтрону

поболтаться на виселице сколько-то минут или даже часов,

55 По совокупности признаков (лат.)

а там – фьюить! – умчу его прочь с глаз людских так легко,

как уносит ветер увядший лист.

– Пустое хвастовство, сэр лекарь, – ответил Рэморни. –

Его пойдет провожать на казнь вся пертская чернь, каж-

дому лестно поглазеть, как помирает челядинец благо-

родного рыцаря за убийство кичливого горожанина. У

подножия виселицы соберется тысяча зрителей.

– А соберись их там хоть десять тысяч, – сказал Двай-

нинг, – неужели я, мудрый врач, учившийся в Испании и

даже в Аравии, не сумею обмануть глаза грубой своры

горожан, когда ничтожный плут, набивший руку на фоку-

сах, умеет обдурить, как ни зорко за ним следят, самых

разумных рыцарей? Говорю вам, я напущу на них мороку,

как если бы я обладал волшебным перстнем Кедди*.

– Если ты правду говоришь, – ответил рыцарь, – а ду-

маю, ты не посмел бы лукавить со мной в таком деле, то,

значит, ты полагаешься на помощь сатаны. Но с ним я не

желаю путаться. Я ему не слуга!

Двайнинг засмеялся своим сдавленным смешком, когда

его покровитель отрекся от нечистого и в подтверждение

осенил себя крестом. Однако он притих под строгим

взглядом Рэморни и заговорил почти серьезно, хотя не без

труда подавлял разбиравшее его веселье:

– Сговор, мой благочестивый сеньор! Сговор – вот на

чем зиждется искусство фокусника. Но… хе-хе-хе!. я не

имею чести… хе-хе-хе!. состоять в союзе с джентльменом,

о котором вы говорите… и в чье существование…

хе-хе-хе… я не очень верю, хотя вашей рыцарской чести,

несомненно, представлялось больше случаев завязать с

ним знакомство.

– Дальше, мерзавец! И без твоей усмешки, или ты за нее

поплатишься!

– Слушаюсь, мой бесстрашный рыцарь, – отозвался

Двайнинг. – Так знайте же, у меня тоже есть тайный по-

собник, без которого мое искусство немногого стоило бы.

– Кто он, позволь узнать?

– Стивен Смазеруэлл, если угодно вашей чести, гор-

стяник56 Славного Города. Удивительно, как это вы, мой

благородный рыцарь, с ним незнакомы.

– А меня, подлый раб, удивляет, что ты не познако-

мился с ним при отправлении его профессиональной обя-

занности, – ответил Рэморни. – Вижу, нос тебе не обрезали

и уши не отсекли, а если и есть у тебя на плечах рубцы или

клеймо, так ты умно придумал носить камзол с высоким

воротом.

– Хе-хе!. Ваша милость изволите шутить, – сказал ле-

карь. – Я не как пациент свел знакомство со Стивеном

Смазеруэллом, а в порядке купеческой сделки: коли угодно

знать вашей милости, я выплачиваю некоторые суммы се-

ребром за тела, головы, руки и ноги тех, кто помирает при

содействии кума Стивена.

– Несчастный! – отшатнулся в ужасе рыцарь. – Ты по-

купаешь бренные останки смертных, чтобы творить кол-

довство и наводить порчу на людей?

– Хе-хе-хе!. Никак нет, ваша честь! – ответил враче-

ватель, забавляясь невежеством своего покровителя. – У

нас, рыцарей скальпеля, в обычае производить тщательное

56 То есть палач. Именовался так, потому что он среди прочих поборов брал в

свою пользу горсть муки из каждого мешка, принесенного для продажи на рынок.

рассечение трупов (мы называем это диссекцией): мы та-

ким путем исследуем мертвые члены и уясняем себе, как

нам поступить с тем или другим членом тела у живого

человека, когда он занедужил из-за ранения или по другой

причине. Ах, если бы высокородный рыцарь заглянул в

мою бедную лабораторию, я бы ему показал головы и руки,