его в уверенности, что герцогиня Ротсей еще здесь и при

ней – Кэтрин Гловер, он, чего доброго, явится с предло-

жением своих услуг и прочая в такой час, когда его при-

сутствие, как едва ли я должен тебе объяснять, окажется

нам неудобно… Это не так уж невероятно, ибо в отеческой

заботе меднолобого рыцаря о девице многие видят кое-что

иное.

– С меня довольно вашего намека, рыцаря я устраню.

Такое пошлю ему письмецо, что в ближайший месяц в

Фолкленд его не заманишь – он скорей согласится поехать

в ад. Вы мне не скажете, кто духовник герцогини?

– Уолтиоф, монах-францисканец.

– Достаточно. Сейчас же приступаю.

Не прошло и нескольких минут, как Двайнинг, на ред-

кость быстрый писец, закончил письмо и вручил его Рэ-

морни.

– Чудесно! Ты мог бы найти свое счастье около Рот-

сея… Впрочем, я из ревности закрыл бы тебе доступ к

принцу… когда бы дни его не были сочтены.

– Прочтите вслух, – сказал Двайнинг, – чтобы мы могли

судить, то ли это, что надо.

И Рэморни прочитал нижеследующее:

– «По повелению нашей могущественной и высоко-

родной принцессы Марджори, герцогини Ротсей и прочая,

мы, Уолтиоф, недостойный брат ордена святого Франци-

ска*, извещаем тебя, сэр Патрик Чартерис, рыцарь из замка

Кинфонс, что ее высочество крайне удивила дерзость, с

какою ты позволил себе прислать в ее дом женщину, чье

поведение мы должны считать весьма легкомысленным,

судя по тому, что она, не понуждаемая к тому необходи-

мостью, более недели прожила в твоем собственном замке

без общества какой-либо другой женщины, не считая

прислуги. Об этом непристойном сожительстве прошел

слух по Файфу, Ангюсу и Пертширу. Тем не менее ее вы-

сочество, видя в сем случае слабость человеческую, не

повелела отстегать распутницу крапивой или предать ее

иному наказанию, но, поскольку два добрых инока Лин-

дорской обители, брат Тикскал и брат Дандермор, были в

ту пору отправлены с особым поручением в Горную

Страну, ее высочество препоручила им заботу об оной

девице Кэтрин, наказав им сопроводить ее к отцу (каковой,

по словам девицы, пребывает в окрестностях Лох-Тэя), ибо

под покровом отца она найдет для себя место, более отве-

чающее ее званию и нраву, нежели замок Фолкленд, доколе

в нем пребывает ее высочество герцогиня Ротсей. Она

препоручила названным досточтимым братьям обращаться

с молодой особой таким образом, чтобы та уразумела всю

греховность своей невоздержанности, тебе же советует

исповедаться и покаяться. Подписал Уолтиоф по повеле-

нию высокородной и могущественной принцессы… и

прочая».

– Превосходно, превосходно! – воскликнул Рэморни,

дочитав до конца. – Такая неожиданная отповедь взбесит

Чартериса! Он издавна относится к герцогине с особенным

почтением – и вдруг она заподозрила его в непристойном

поведении, когда он ожидал похвалы за милосердное дело!

Да это его просто ошеломит, и теперь он (ты правильно

рассчитал) не скоро приедет сюда посмотреть, как тут

живется девице, или выразить свое почтение миледи… Но

ступай займись маскарадом, а я тем часом подготовлю то,

чем должен маскарад завершиться.

За час до полудня Кэтрин в сопровождении старого

Хеншо и конюха, предоставленного ей кинфонсским ры-

царем, подъехала к гордому замку Фолкленд. Широкое

знамя, развевавшееся над башней, носило на себе герб

Ротсея, слуги, вышедшие к гостям, были одеты в цвета,

присвоенные дому принца, – все, казалось подтверждало,

что герцогиня, как думали в народе, еще стояла здесь со

своим двором. Сердце Кэтрин тревожно забилось, потому

что она слыхала, что герцогиня, как все Дугласы, горда и

отважна. Кто знает, как ее примут? Вступив в замок, де-

вушка заметила, что прислуга не столь многочисленна, как

она ожидала, но так как герцогиня жила в строгом уеди-

нении, это не очень ее удивило. В прихожей ее встретила

маленькая старушка, которая согнулась чуть ли не пополам