горючего. Кто выживет, тех мы легко усмирим, и они

станут покорней угождать малейшему желанию вашей

милости, чем когда-либо их отцы или живущие ныне мер-

завцы подчинялись самым строгим вашим приказам.

– Разумный, но безбожный совет, – сказал настоятель и

покачал головой. – Я не возьму на свою совесть поддер-

жать его. Мудрость – да, но мудрость Ахитофеля*: хитро и

вместе с тем жестоко.

– То же говорит мне мое сердце, – сказал король, по-

ложив руку на грудь. – Оно говорит, что в день Страшного

суда у меня будет спрошено: «Роберт Стюарт, где под-

данные, которых я дал тебе?» Оно мне говорит, что я

должен буду держать ответ за них за всех – саксов и гэлов,

жителей Низины, и Горной Страны, и пограничной полосы,

что спросится с меня не только за тех, кто обладает богат-

ством и знанием, но и за тех, кто стал разбойником через

бедность свою и мятежником – через невежество.

– Ваше величество говорит как король-христианин, –

сказал настоятель. – Но вам вручен не только скипетр, но и

меч, а это зло таково, что исцелить его должно мечом.

– Послушайте, милорды, – сказал принц, вскинув глаза

с таким видом, точно вдруг ему пришла на ум забавная

мысль, – а что, если нам научить этих диких горцев ры-

царскому поведению? Не так уж трудно было бы убедить

их двух великих главарей – предводителя клана Хаттан и

вождя не менее доблестного клана Кухил – вызвать друг

друга на смертный бой! Они могли бы сразиться здесь, в

Перте… Мы снабдим их конями и оружием. Таким обра-

зом, их ссора закончится со смертью одного из этих двух

негодяев или, возможно, обоих (думаю, они оба сломят

себе шею при первом же наскоке), исполнится благочес-

тивое желание моего отца предотвратить излишнее кро-

вопролитие, а мы все получим удовольствие полюбоваться

поединком между двумя неукротимыми рыцарями, впер-

вые в жизни натянувшими на себя штаны и воссевшими на

коней. О подобном не слышал мир со времен короля Ар-

тура!

– Постыдись, Давид! – сказал король. – То, что является

бедствием для твоей родной страны и чем озабочен наш

совет, для тебя – предмет острословия!

– Извините меня, мой король и брат, – сказал Олбени, –

мне думается, хотя принц, мой племянник, изложил свою

мысль в шутливом тоне, из нее можно извлечь кое-что та-

кое, что даст нам средство предотвратить грозящую беду.

– Добрый брат мой, – возразил король, – нехорошо так

глумиться над легкомыслием Ротсея, подхватив его не-

уместную шутку. Мы знаем, что кланы Горной Страны не

следуют нашим рыцарским установлениям и нет у них

обычая разрешать спор поединком, как требуют того за-

коны рыцарства.

– Верно, ваша милость, – ответил Олбени. – И все же я

не шучу, а говорю вполне серьезно. Да, у горцев нет нашего

обычая сражаться на арене, но есть у них другие формы

борьбы, не менее смертоносные. Лишь бы игра шла на

жизнь и смерть – не все ли равно, будут ли сражаться эти

гэлы мечами и копьями, как подобает истинным рыцарям,

или мешками с песком, как безродные парни в Англии, или

же пырять друг друга ножами и кинжалами на свой вар-

варский манер? Их обычай, как и наш, предоставляет ис-

ходу боя разрешить все споры. Они столь же тщеславны,

сколь жестоки, и мысль, что им дадут сразиться в присут-

ствии вашей милости и вашего двора, покажется для обоих

кланов такой соблазнительной, что они, конечно, согла-

сятся поставить на жребий все свои разногласия (они по-

шли бы на это, даже если бы подобного рода грубый суд

был и вовсе чужд их обычаю) и позволят нам установить

число участников боя по нашему усмотрению. Нужна ос-

торожность: допуская их приблизиться ко двору, мы

должны создать такие условия и настолько ограничить

численность бойцов, чтобы они не могли напасть врасплох

на нас самих, если же эта опасность будет исключена, то

чем больше мы допустим с обеих сторон бойцов, чем

больший урон понесут горцы (и заметьте – за счет своих