В какой зиме меня оставил ты,о, радость прежних дней! В какой поре —холодной и угрюмой нищеты;в каком опустошённом Декабре!И лето истекло, и от плодовраспухла осень, в тягости своейбеременных напоминая вдов,едва бредущих с похорон мужей.Но всё, что возросло, казалось мнескоплением ублюдков и сирот;и онемели птицы в вышине,и сникла радость без твоих щедрот.А если птица запоёт с тоски,в предзимнем страхе вянут лепестки.
XCVIII
Нас разлучил разряженный Апрель,когда весной, вставая на котурн,во всё вдохнул он юношеский хмель,и прыгал хохоча старик-Сатурн.Но песни птиц, и аромат садов,и лепестков многообразный цветмне не внушили свежих летних слов;не рвал я пышной прелести в букет.Я не дивился лилий белизне,не восхищался киноварью роз;всю красоту твою, казалось мне,на них с тебя художник перенёс.Мне без тебя — зима, а призрак твойменя утешил, как цветы весной.
XCIX
Фиалку я бранил за воровство:«Где ты нашла, плутовка, запах свой,как не в дыханье друга моего?А лепестки окрасила весной,должно быть, кровью пурпурной его?».Взят майораном блеск твоих волос,а свежесть кожи — лилией взята.Тут страшный стыд охватывает роз:зарделась эта, побелела та.А третья — ни румяна, ни бледна —твоё благоухание крадёт.но за разбой наказана она:её съедают черви в тот же год.Цветов немало мой находит взгляд,и все тебя ограбить норовят.
C
О Муза, где ты! Что молчишь о том,кто силу дал тебе? Зачем твой пыл,ничтожный образ высветив лучом,пустою речью мощь свою затмил?Опомнись, Муза! Долгий перерывты искупи изысканным стихом,воспой того, кто любит твой мотив,перо твоё исполнив мастерством.И если вдруг лицо любви моейприметы Времени избороздят,убей его сатирою своей,чтобы над ним глумился стар и млад.Любовь мою восславив, отберёшьу Времени косу и острый нож.
CI
О Муза, почему изображатьты не желаешь правду в красоте,ведь это и любви моей под стать,и ты окажешься на высоте?Ты скажешь, Муза: «Правде не нужнарасцветка, у неё особый цвет;и красоте без правды грош цена,и лучшее хорошему во вред».Но не прощу тебе я немоты!Моя любовь достойна жить в векахне в позолоте гробовой плиты,но в сказанных тобою похвалах.Урок мой затвердив, запечатлейбессмертные черты любви моей.
CII
Люблю сильней, хотя на вид остыл,люблю не меньше, но исподтишка.Кто всем твердит про свой любовный пыл,свою любовь пускает с молотка.Мы упивались чувства новизной,я песнями встречал любви цветок,как Филомела, что поёт весной,а летом прячет дивный свой рожок.И летней ночью мог бы соловейтоскою исходить, но звонкий гнётотягощает тишину аллей,а в общем гаме счастье не живёт.Я больше не пою. Я стал немым,тебя не муча пением своим.
CIII
Хоть Муза бедная моя вольнанайти любой для гордости предмет,сюжет мой скромный выбрала она,в котором славословью места нет.Я не пишу не по своей вине:твоё подобье в зеркалах твоих,воображенье притупив во мне,стыдит меня и мой неловкий стих.Но с помощью поправок осквернятьверх совершенства разве не грешно?Тем паче красоту твою и статьвосславить ремесло моё должно.Но облик твой покажут зеркалаточней, чем стихотворная хвала.
CIV
Не постареешь ты, ведь с той поры,как встретились мы, ты неотразим,как прежде. Трижды летние шатрысметала вьюга трёх свирепых зим,По осени три раза желтизнойвскипали вёсны, трёх Апрелей духтри раза выгорал в Июньский зной, —а ты всё свеж, и взор твой не потух.Но, стрелке уподобясь часовой,тайком по кругу красота идёт,а значит, взор обманывают мойтвои черты, меняясь что ни год.Все, кто родится позже твоего,поймут, что лето красоты мертво.
