колесили по дорогам. Так бывало, когда его ничто не тревожило, и когда он переключил

передачу и мышцы его руки, напрягшись, тут же расслабились, Аманда снова почувствовала, что он совершенно спокоен.

Машина набирала скорость, волосы Аманды хлестали ее по лицу, и она собрала их в хвост.

Двигатель работал слишком громко, и шум машины не позволял разговаривать, но Аманду

это вполне устраивало. Ей хотелось побыть наедине со своими мыслями, хотелось побыть

один на один с Доусоном, и как только машина стала накручивать мили, ее недавняя тревога

стала исчезать, словно унесенная ветром.

Несмотря на пустую дорогу, Доусон не прибавлял скорости. Он никуда не спешил, Аманда

тоже. Вместе с мужчиной, которого когда-то любила, она ехала туда, где ни он, ни она

никогда не были, и думала, что подобная ситуация всего несколько лет назад ей показалась

бы абсурдной. Она и сейчас представлялась ей ненормальной и невообразимой, но в то же

время очень увлекательной. На какое-то время Аманда перестала чувствовать себя женой, матерью или дочерью, и впервые за долгие годы почувствовала себя свободной.

Впрочем, с Доусоном она всегда была свободной. Он выставил локоть из окна, чем привлек к

себе внимание Аманды. Бросив на него взгляд, она пыталась вспомнить кого-нибудь, кто хоть

отдаленно напоминал бы его. В его глазах, лучившихся морщинками, читались мудрость, боль и печаль. «Каким бы он стал отцом?» - думала Аманда. Скорее всего хорошим. Его

легко было представить отцом, который самоотверженно, по нескольку часов кряду бросает

бейсбольный мяч или, не имея навыков, пытается заплести дочери косичку. В этой идее было

что-то до странности привлекательное и в то же время запретное.

Доусон повернулся к Аманде, и она поняла, что он думал о ней. Интересно, как часто он это

делал по вечерам на нефтяной вышке? Доусон, как и Так, принадлежал к редкой породе

однолюбов. Расставание с любимыми делает их чувства лишь крепче. Два дня назад эта

мысль приводила ее в смятение, но теперь она поняла, что у Доусона просто не оставалось

другого выбора. В конце концов, любовь в большей степени характеризует тех, кто любит, чем объекты их любви.

Подул южный ветер, который принес с собой запах моря, и Аманда, закрыв глаза, полностью

растворилась в своих чувствах. Когда они наконец достигли пригорода Вандемира, Доусон

развернул план, который передала ему Аманда, и, быстро пробежав его глазами, сделал себе в

уме пометку.

Вандемир оказался скорее деревушкой, чем городом, с населением не больше нескольких

сотен человек. Поодаль от дороги показались россыпь домов и маленький сельский

магазинчик с одиноким газовым баллоном перед ним. В следующую минуту Доусон свернул

на ответвлявшуюся от шоссе разбитую дорогу. Аманда не могла понять, как ему вообще

удалось ее разглядеть - она так заросла, что с автострады ее совсем не было видно. Они

покатили вперед, аккуратно преодолевая один поворот, затем другой, объезжая гниющие

стволы поваленных ветром в бурю деревьев, вверх по пологому склону. Двигатель, ревевший

на автостраде, теперь стал почти неслышен, его звук потонул в наступавшей со всех сторон

буйной растительности. Дальше дорога сужалась еще сильнее, и низко свисавшие, поросшие

бородатым лишайником ветви чиркали по машине. Азалии с роскошными, уже подвядшими

цветами боролись за солнце с пуэрариями, закрывая обзор с обеих сторон.

Доусон наклонился ближе к рулю, стараясь как можно осторожнее маневрировать. Он

продвигался очень медленно, дюйм за дюймом, стараясь не поцарапать машину. Солнце

между тем скрылось за очередным облаком, и краски потонувшего в зелени окружающего

мира сгустились.

Еще один изгиб, потом еще один - и вот наконец дорога стала пошире.

– Невероятно!
– ахнула Аманда.
– Ты уверен, что мы на верном пути?

– Судя по карте, мы там, где нужно.

– Почему тогда это так далеко от главной дороги?

Озадаченный не меньше Аманды, Доусон пожал плечами. Однако, миновав очередной изгиб, он инстинктивно нажал на тормоз, и машина остановилась. Аманда и Доусон вдруг поняли

почему.

12

Дорога вывела к дубовой роще. Среди вековых деревьев они увидели крошечный домик

– довольно старый, с облупившейся краской и почерневшими в углах ставнями, но с