Я не хочу, чтобы думали будто я обвиняю капитана въ постоянной невоздержности. Это былъ офицеръ щедрый, и когда былъ при деньгахъ, любилъ угощать компанію въ клуб, разсказывая о своихъ былыхъ блестящихъ дняхъ.

Пасторъ сосдней церкви былъ хорошимъ другомъ Сестрицы, пивалъ чай у ней въ гостиной; объ этомъ обстоятельств капитанъ часто упоминалъ, указывая даже на то кресло, на которомъ сидлъ пасторъ. Мистеръ Ганнъ акуратно бывалъ въ церкви по воскресеньямъ, подтягивая своимъ богатымъ, но нсколько уже дребезжащимъ басомъ, антифонамъ и гимнамъ. Стиль его пнія былъ гораздо цвтисте того, который теперь употребляется между церковными пвчими, и научился онъ ему въ былыя времена, распвая вакханальныя псенки, восхищавшія современниковъ нашихъ Инкльдоновъ и Брэгетовъ [18] . Капитанъ на заставлялъ просить себя долго, чтобы пропть въ клуб; и я долженъ признаться, что Филь Фирминъ умлъ вытянуть отъ капитана псенку бывалыхъ дней, но всегда въ отсутствіи его дочери, маленькое личико которой принимало такое выраженіе ужаса и тревоги, когда отецъ ея плъ, что онъ пересталъ выказывать свои музыкальныя дарованія при ней. Онъ повсилъ свою лиру, и надо признаться, что время оборвало много изъ ея нкогда звучныхъ струнъ.

Съ двумя-тремя эскизами, подаренными ей ея жильцами — съ нсколькими рдкими бездлушками, изъ сосдней Уардарской улицы [19] , подарёнными ей другими ея друзьями — съ мебелью, гладко выполированной маленькая гостиная Сестрицы была превесёленькимъ мстечкомъ и принимала не мало гостей. Она позволяла пaпа куритъ трубку.

— Это препровожденіе времени для него, говорила она. — Человкъ не можетъ длать вреда, когда куритъ трубку.

Филю она позволяла курить сигары, Филю позволялось всё, говорили другіе постители, увряя, будто они ревнуютъ къ Филиппу Фирмину. Книгъ у Сестрицы было немного.

— Когда я была двочкой, я всё читала романы, говорила она:- но это такой вздоръ! Вотъ мистеръ Пенденнисъ приходитъ навщать мистера Ридли. Я удивляюсь, какъ женатый человкъ можетъ писать о любви и о тому подобныхъ пустякахъ.

И дйствительно, пожилымъ пальцамъ нелпо брянчать лукомъ и стрлами Купидона. Вчера прошло — да, но мы помнимъ о нёмъ очень хорошо, и мы тмъ боле думаемъ о нимъ сегодня, что, какъ намъ извстно, завтра немного намъ принесётъ.

Въ гостиную мистриссъ Брандонъ входилъ иногда по вечерамъ старый отецъ мистера Ридли и раздлялъ скромный ужинъ мистриссъ Брандонъ и капитана. Простой и домашній ужинъ почти вывелся теперь изъ употребленія, но въ былое время онъ собиралъ много семействъ вокругъ своихъ гостепріимныхъ яствъ. Маленькій скромный поднось съ ужиномъ — маленькая тихая болтовня — маленькая рюмка, развеселявшая, но никогда не нагонявшая опьяненіе. Я вижу дружескія лица, улыбающіяся вокругъ стола въ періодъ не очень давно минувшій, но какой отдалённый! Желалъ бы я знать, есть ли еще теперь старина и старушки въ старыхъ кварталахъ старыхъ провинціальныхъ городовъ, прізжавшіе другъ къ другъ въ портшезахъ въ шесть часовъ и игравшіе въ карты до ужина? По вечерамъ Гидли и капитанъ торжественно игрывали въ криббэджъ, а Сестрица приготовляла какой-нибудь вкусный напитокъ для обоихъ стариковъ. Она любила, когда приходятъ мистеръ Ридли, потому что онъ всегда такъ почтительно обращался съ ея отцомъ и вёлъ себ какъ настоящій джентльмэнъ. А мистриссъ Ридли и супруга мистера Ридли, не была ли признательна Сестриц за то, что она ухаживала за ея сыномъ во время его болзни? По своими связямъ они успли доставить мистриссъ Брандонъ много драгоцнныхъ друзей; и мн всегда было пріятно провести вечеръ съ капитаномъ; они были такъ вжливы къ нему, какъ если бы онъ находился на самой вершин благоденствія и богатства. Моё собственное мнніе о старомъ капитан было таково, что онъ былъ самый ничтожный старый капитанъ и разорился очень кстати, потому что посл того жилъ въ большомъ уваженіи и почот, и всегда съ достаточнымъ количествомъ уиски. Уваженіе стараго мистера Ридли въ ея отцу чрезвычайно утшало Сестрицу. Ридли любилъ, чтобы ему читали газету. Онъ не очень былъ силёнъ въ печатномъ, и до конца жизни много словъ, встрчающихся въ газетахъ и журналахъ, очень затрудняли добраго буфетчика. Сестрица писала ему счоты для его жильцовъ (мистеръ Ридли, также какъ и дочь капитана, старались увеличить свой небольшой доходъ, отдавая въ наймы квартиры), или самъ капитанъ бралъ на себя эти документы; онъ писалъ красивымъ купеческимъ почеркомъ, теперь уже нсколько дрожавшимъ, но всё-таки съ великолпными прописными буквами. Когда сынъ Ридли былъ мальчикомъ, онъ приготовлялъ эти счоты, которые ни отецъ его, ни мать не умли написать.

— Насъ въ молодости не многому учили, мистеръ Ганнъ, замчалъ Ридли своему другу: — людей моего званія не учили книжной премудрости. Она, разумется, была необходима и прилична для васъ, джэльтмэновъ, сэръ.

— Разумется, мистеръ Ридли, отвчалъ другой ветеранъ, чванно куря трубку.

— Но я не могу теперь проситъ моего сына Джона Джэмса вести счотъ отца, какъ онъ длывалъ это прежде, а со стороны вашей и мистриссъ Брандонъ это доказываетъ истинную дружбу. Я цню это, сэръ, и мой сынъ Джимъ Джэмсъ цнить это, сэръ.

Мистеръ Ридли находился въ услуженіи джентльмэновъ de la bonne 'ecole. Ни одинъ вельможа не могъ быть вежливе и важне его. Въ обращеніи мистера Ганна было боле юмористической шутливости, которая, однако, нисколько не уменьшала аристократическихъ манеръ капитана. По мр того, какъ короткость его съ мистеромъ Ридли увеличивалась, онъ длался величаве и важне. Мн кажется, оба эти добрые старичка имли одинъ на другого полезное вліяніе, и я надюсь, что мнніе Ридли было справедливо что мистеръ Ганнъ всегда занималъ роль джентльмэна. Видть вмст обоихъ этихъ добрыхъ старикашекъ было зрлищемъ поучительнымъ. Стаканы ихъ чокались за столомъ. Дружба ихъ служила утшеніемъ и имъ самимъ и ихъ семействамъ. Небольшое денежное дло разъ возбудило охлажденіе между обоими стариками, но Сестрица уплатила спорный счотъ за своего отца и за Ридли; никогда уже не было рчи между ними о денежныхъ займахъ, а когда они отправлялись въ клубъ «Адмирала Бинга», каждый платилъ за себя,

Филь часто слышалъ о ночныхъ митингахъ въ «Голов адмирала Бинга» и ему очень хотлось побивать въ этой компаніи. Но даже, когда онъ видлъ старыхъ джентльмэновъ въ гостиной Сестрицы, они смутно чувствовали, что онъ подшучиваетъ надъ ними. Капитанъ не могъ бы хвастаться такъ свободно, если бы Филь постоянно наблюдалъ за нимъ.

— Я имлъ честь служить вашему достойному батюшк за столомъ мистера Тодмордена. Нашъ маленькій клубъ не мсто для васъ и для моего сына, хотя онъ добрый сынъ и мать его и я гордимся имъ; онъ никогда васъ не огорчалъ съ тхъ поръ, какъ выросъ, кром того, когда бывалъ боленъ, съ признательностью и положа руку на сердце говорю я. Но то, что годится для меня и мистера Ганна, не годится для васъ, молодые господа. Вы не лавочникъ, сэръ, или я очень ошибаюсь, но мн всегда казалось, что Рингуды одна изъ лучшихъ фамилій въ Англіи, и Фирмины также.

Отъ этого упрёка Филь покраснлъ и со стыдомъ повсилъ голову.

— Мистеръ Ридли, сказалъ онъ:- вы увидите, что и не стану приходить туда, гд меня не захотятъ видть; а если я приду надодать вамъ аъ «Голов адмирала Бинга», пусть меня выведутъ на ютъ и разстрляютъ, какъ его.

Мистеръ Ридли объявилъ, что Филиппъ «самый странный, самый эксцентрическій молодой человкъ. Доброе сердце, сэръ. Очень щедро помогаетъ несчастнымъ; прекрасно образованъ, сэръ, но я боюсь — я боюсь, что его не доведутъ до добра, мистеръ Ганнъ — не при васъ будь сказано, мистриссъ Брандонъ, а то вдь вы всегда за него заступаетесь».

Когда Филиппъ Фирминъ выкуритъ, бывало, трубку и поговоритъ съ Сестрицей въ ея гостиной, онъ отправляется выкурить вторую, третью, десятую трубку въ мастерской Ридли. Онъ просиживалъ по цлымъ часамъ передъ мольбертомъ Джона Джэмса, болтая о политик, о религіи, о поэзіи, о женщинахъ, объ ужасномъ эгоизм и низости мірской; онъ также неутомимо болталъ и лнился, какъ неутомимо Джонъ Джэмсъ слушалъ и работалъ. Живописецъ слишкомъ былъ занятъ цлую жизнь своимъ мольбертомъ, чтобы читать много книгъ. Онъ часто стыдился своего невжества въ литератур; онъ питалъ восторгъ къ писателямъ и къ молодымъ людямъ, воспитывавшимся въ университет, бгло цитировавшимъ греческихъ писателей и Горація. Онъ съ уваженіемъ слушалъ разговоръ ихъ о подобныхъ предметахъ, безъ сомннія, набирался отъ нихъ кое-чему; всегда тайно удивлялся и огорчался, Когда воспитанники университета были побиты на аргументахъ, или разговаривали громко и грубо, какъ иногда случалось съ ними.