— Я знаю, гд онъ бываетъ, но не знаю его друзей, Пенденнисъ, говорилъ старшій Фирминъ. — Я не думаю, чтобы они были порочны, но эта компанія самая низкая. Я не обвиняю его въ порокахъ — замтьте, но въ лности, въ пагубномъ пристрастіи къ низкому обществу и къ сумасбродной самоубійственной ршимости пренебрегать возможностью на успхъ въ жизни. Ахъ! подумайте, гд бы онъ могъ быть теперь и гд онъ?

Гд онъ? Не пугайтесь, Филиппъ только лнился, Филиппъ могъ заниматься гораздо прилежне, гораздо полезне, но и гораздо хуже. Я самъ такъ недавно занимался тмъ же, чмъ Филиппъ, что не могъ раздлять негодованіе доктора Фирмина на дурное поведеніе и дурныхъ товарищей его сына. Когда Фирминъ самъ кутилъ, онъ дрался, интриговалъ и картёжничалъ въ хорошемъ обществ. Филь выбиралъ своихъ друзей между бандитами, о которыхъ никто не слыхивалъ въ модномъ свт. Можетъ быть ему хотлось играть роль принца между этими сообщниками; можетъ быть онъ былъ не прочь отъ лести, которую доставлялъ ему полный кошелёкъ между людьми, по большей части съ тощими карманами. Въ школ и въ своей краткой университетской карьер онъ подружился съ людьми, которыя жили въ свт и съ которыми онъ былъ и посл коротко знакомъ.

— Эти приходятъ и стучатъ въ парадную дверь, говаривалъ онъ съ своимъ прежнимъ смхомъ:- а бандиты входить черезъ анатомическую комнату. Я знаю изъ нихъ очень честныхъ; не одни бдные разбойники заслуживаютъ вислицу иногда.

Подобно многимъ молодымъ джентльмэнамъ, неимющимъ намренія серьёзно заниматься юриспруденціей, Филиппъ записался студентомъ въ одну изъ коллегій правовднія и посщалъ лекціи, хотя уврялъ, что его совсть не позволяетъ ему практиковать (я не защищаю мнній этого щекотливаго моралиста, а только излагаю ихъ.) Онъ и тутъ познакомился съ темпльскими бандитами. У него была квартира въ Пергаментномъ Ряду, на двери которой вы могли прочитать: «Мистеръ Кассиди,» Мистеръ Ф.*** Фирминъ, Михтеръ Ванжонъ; но могли ли эти джентльмэны подвинуть Филиппа къ жизни? Кассиди былъ газетный стенографъ, а молодой Ванжонъ держалъ пари и вчно бывалъ на скачкахъ. Докторъ Фирминъ терпть не могъ журналистовъ и газетчиковъ, считалъ ихъ принадлежащими: къ опасному классу и обращался съ ними съ осторожной любезностью.

— Взгляни-ка на отца, Пенъ, говаривалъ Филиппъ, настоящему лтописцу:- онъ всегда смотритъ на васъ съ тайнымъ подозрніемъ и никакъ не можетъ опомниться отъ удивленія, это вы джентльмэны. Я люблю, когда онъ играетъ съ вами роль лорда Чатама, снисходительно обращается съ вами, даётъ вамъ цаловать свою руку. Онъ считаетъ себя лучше васъ — разв вы не видите? О, это образецъ p`ere noble! Мн слдовало бы быть сэромъ Чарльзомъ Грандисономъ.

И молодой шалунъ передразнитъ улыбку отца, представитъ, катъ докторъ прикладываетъ руку къ груди и выставляетъ свою красивую правую ногу. Я признаюсь, что вс эти движенія и позы были нсколько напыщенны и жеманны.

Какими бы ни были отцовскіе недостатки, вы скажете, что Филиппу не слдовала критиковать ихъ — въ этомъ я не стану защищать его. У жены моей жила двочка, которую она нашла на улиц. Она пла какую-то псенку. Двочка не могла еще говорить, она только лепетала свою псенку; она ушла изъ дома, не зная какой опасности она подвергалась. Мы держали её нсколько времени, пока полиція не нашла ея родителей. Наши слуги выкупали её, одли и отослали домой въ такомъ опрятномъ платьиц, какого бдняжка не видала никогда, пока судьба не свела её съ добрыми людьми. Она часто у насъ бываетъ. Отъ насъ она всегда уходить чистенькая и опрятненькая, а къ намъ возвращается въ лохмотьяхъ и въ грязи. Негодная шлюха! Позвольте спросить, чья обязанность держать её въ чистот? Положимъ, какая-нибудь причина мшаетъ Филиппу чтить его отца; докторъ не позаботился очистить отъ грязи сердце мальчика и съ. небрежностью и съ равнодушіемъ заставилъ его блуждать по свту. Если такъ горе этому доктору! Если я беру моего маленькаго сына къ таверну обдать не долженъ ли я заплатить за него? Если я позволяю ему въ нжной юности сбиться съ пути и если съ нимъ сдлается вредъ, кто въ этомъ виноватъ?

Можетъ быть т самыя оскорбленія, на которыя жаловался отецъ Филя, были въ нкоторой степени возбуждены недостатками отца. Онъ быль такъ раболпенъ передъ знатными людьми, что сынъ въ бшенств гордо обращался съ ними и избгалъ ихъ. Онъ былъ такъ важенъ, такъ вжливъ, такъ льстивъ, что Филь, возмущаясь этимъ лицемрствомъ захотлъ быть откровеннымъ и фамиліярнымъ циникомъ. Знатные старики, которыхъ докторъ любилъ собирать у себя въ дом, торжественные люди старинной школы, которые обдали торжественно другъ у друга въ торжественныхъ домахъ — такіе люди, какъ старый лордъ Ботли, баронъ Бёмишеръ, Криклэдъ (который издалъ Путешествіе по Малой Азіи въ 1804), епископъ Сен-Бизъ и тому подобные, грустно качали головою, когда разговаривали въ клуб о негодномъ сын Фирмина. Изъ него не выйдетъ ничего путнаго; онъ очень огорчаетъ своего бднаго отца; онъ участвовалъ въ разныхъ сходкахъ въ университет; ректоръ коллегіи св. Бонифація отзывался весьма неблагопріятно о нёмъ; а на торжественныхъ обдахъ въ Старой Паррской улиц — чудныхъ, дорогихъ, безмолвныхъ обдахъ — онъ обращался съ этими старыми джентльмэнами съ фамильярностью, заставившею ихъ старыя головы трястись отъ удивленія и негодованія. Лордъ Ботли и баронъ Бёмишеръ представили сына Фирмина въ Левіаановскій клубъ. Блдные старики въ испугомъ отступили, когда онъ явился тамъ. Онъ принесъ съ собою запахъ табаку; онъ былъ способенъ курить даже въ гостиной. Они дрожали передъ Филиппомъ, который, съ своей стороны, наслаждался ихъ старческимъ гнвомъ и любилъ побсить ихъ.

Нигд не видали Филиппа и не слыхали о нёмъ такъ невыгодно, какъ въ дом его отца,

— Я самъ чувствую себя притворщикомъ между этими старыми притворщиками, говаривалъ онъ мн. — Мн тошно отъ ихъ старыхъ шуточекъ, старыхъ комплиментовъ и добродтельныхъ разговоровъ. Вс ли старики притворщики, желалъ бы я знать?

Непріятно слышать мизантропію изъ юныхъ устъ и видть, какъ эти двадцатилтніе глаза уже смотрятъ на свтъ съ недовріемъ.

Въ чужихъ домахъ, — я обязанъ сказать — Филиппъ былъ гораздо любезнй приносилъ съ собою такую блестящую весёлость, что она вносила солнечный свтъ и радость въ т комнаты, какія онъ посщалъ. Я сказалъ, что многіе изъ его товарищей были художники и журналисты, и клубы ихъ и пріюты посщалъ и онъ. Ридли, академикъ, жилъ у мистриссъ Брандонъ въ Торнгофской улиц, и Филиппъ часто бывалъ въ его мастерской, или въ маленькой комнат вдовы. Онъ питалъ къ ней большую нжность и признательность; ея присутствіе какъ-будто очищало его; въ ея обществ беззаботный, шумный молодой человкъ былъ неизмнно кротокъ и почтителенъ. Глаза ея всегда наполнялись слезами, когда она говорила о нёмъ, а когда онъ былъ тутъ, слдовали и наблюдали за нимъ съ нжной материнской преданностью. Пріятно было видть его у ея простого камелька, слышатъ его шуточки и болтовню. Съ однимъ глупымъ старикомъ, который былъ въ числ жильцовъ мистриссъ Брандонъ. Филиппъ игралъ въ криббэджъ по цлымъ часамъ съ этимъ старикомъ, отпускалъ на счотъ его сотни безобидныхъ шуточекъ и шолъ возл его инвалиднаго кресла, когда старый капитанъ отправлялся погрться на солнышк на улицу. Филиппъ былъ лнтяй — это правда; онъ любилъ не длать ничего и проводилъ половину дня въ полномъ удовольствіи за своею трубкой, смотря на Ридли за мольбертомъ. Онъ нарисовалъ эту очаровательную головку Филиппа, которая виситъ въ комнат мистриссь Брандонъ — съ блокурыми волосами, въ тёмными усами и бородой и съ смлыми голубыми глазами.

Филиппъ плъ посл ужина псни «Garryowen na gloria», которую пріятно было послушать и которую, когда онъ плъ во весь голосъ, можно было слышать за цлую милю кругомъ. Въ одинъ вечеръ я обдалъ въ Рёссельскомь сквэр и меня привёзъ домой въ своей карет докторъ Фирминъ, который былъ въ числ гостей. Когда мы прозжали черезъ Сого [16] , окна одной комнаты въ клуб были открыты и мы могли слышать псню Филиппа, особенно одинъ дикій ирландскій припвъ, среди всеобщихъ рукоплесканій и восторженнаго брянчанья рюмокъ.

Бдный отецъ опустился на подушки кареты, какъ-будто его поразилъ ударъ.

— Вы слышали его голосъ? застоналъ онъ: — вотъ онъ гд бываетъ. Сынъ мой, который могъ бы бывать везд, предпочитаетъ отличаться въ кабак и орать псни въ портерныхъ!

Я старался извинить Филиппа. Я зналъ, что въ этомъ мст не происходило ничего дурного, что его посщали талантливые люди и даже знаменитости. Но оскорблённый отецъ не хотлъ утшаться такими общими мстами, и глубокая и естественная печаль тяготила его по милости недостатковъ сына.