Въ смутахъ, по несчастью, волновавшихъ это королевство посл ниспроверженія послдняго царствующаго лица, Рингуды были замшаны съ нашими другими фамиліями, но при вступленіи на престолъ его величества Георга III, эти несогласія кончились счастливо и монархъ не имлъ боле врнаго и преданнаго подданнаго, какъ сэръ Джонъ Рингудъ, баронетъ, владлецъ Уингетскаго и Уингемскаго помстьевъ. Вліяніе сэра Джона отправило трёхъ членовъ въ Парламентъ, а во время опаснаго и непріятнаго періода американской войны это вліяніе такъ искренно постоянно употреблялось на пользу порядка и престола, что его величество заблагоразсудилъ возвести сэра Джона въ званіе барона Рингуда. Брать сэра Джона, сэръ Фрэнсисъ Рингудъ, Эппльшо, занимавшій юридическую профессію, также сдланъ былъ барономъ и чиновникомъ казначейства его величества. Первый баронъ умершій въ 1786, былъ замнёнъ старшимъ сыномъ изъ двухъ его сыновей — Джономъ, вторымъ барономъ и первымъ графомъ Рингудомъ. Братъ это сіятельства, высокородный полковникъ Филиппъ Рингудъ, умеръ достославнымъ образомъ, во глав своего полка и защищая свою родину, въ сраженіи при Бусако, въ 1810, оставивъ двухъ дочерей, Луизу и Марію, которыя потомъ жили у графа, своего дяди.

Графъ Рингудъ имлъ только одного сына, Чарльза виконта Синкбарза, который, къ несчастью, умеръ отъ чахотки на двадцать-второмъ году. И такимъ образомъ потомки сэра Фрэнсиса Рингуда сдлались наслдниками огромныхъ помстьевъ графа въ Уингэт и Уипгэм, хотя не пэрства, которое было укрплено за графомъ и его отцомъ.

У лорда Рингуда жили дв племянницы, дочери его покойнаго брата полковника Филиппа Рингуда, убитаго въ испанской войн. Изъ нихъ младшая, Луиза, была любимица его сіятельства; и хотя об двушки имли свое собственное значительное состояніе, полагали, что дядя наградитъ ихъ, въ особенности потому, что онъ находился не въ весьма хорошихъ отношеніяхъ съ своимъ кузеномъ, сэромъ Джономъ Шо, который принялъ сторону виговъ въ политик, между тмъ какъ его сіятельство былъ главою торіевъ.

Изъ этихъ двухъ племянницъ, старшая, Марія, никогда не бывшая фавориткой дяди, вышла, замужъ въ 1624, за Тальбота Туисдена эсквайра; но младшая, Луиза, заслужила сильный гнвъ милорда, убжавъ съ Джорджемъ Брандомъ Фирминомъ эсквайромъ докторомъ медицины, молодымъ джентльмэномъ, воспитанникомъ Кэмбриджскаго университета, который былъ при лорд Синкбарз, сын графа Рингуда, когда онъ умеръ въ Неапол, и привёзъ домой его тло въ Уингэтскій замокъ.

Ссора съ младшей племянницей и равнодушіе его къ старшей (которую его сіятельство имлъ привычку называть старой плутовкой) сначала нсколько сблизили лорда Рингуда, съ его наслдникомъ сэромъ Джономъ Эппльшо; но оба джентльмэна были очень твёрдаго, если не сказать упрямаго характера. Они поссорились за раздлъ какого-то маленькаго наслдства и оба разстались съ большой враждой и съ ругательствами со стороны его сіятельства, который никогда не стснялся въ выраженіяхъ и всякую вещь называлъ ея настоящимъ именемъ, какъ говорится.

Посл этой ссоры полагали, что графъ Рингудъ женится, на зло своему наслднику. Ему было немногимъ боле семидесяти лтъ, и прежде онъ пользовался очень крпкимъ здоровьемъ. И хотя его характеръ билъ запальчивъ, а наружность не весьма пріятна — потому что даже въ портрет сэра Гомаса Лауренса физіономія его весьма некрасива — нечего и сомнваться, что онъ могъ бы найти жену между молодыми красавицами въ его родномъ графств, или между самыми прелестными обитательницами Мэй-Фэра.

Но онъ былъ циникъ и, можетъ быть, болзненно сознавалъ свою непривлекательную наружность.

— Разумется, я могу купить жену, говаривалъ его сіятельство. — Не-уже-ли вы думаете, что не продадутъ дочерей человку моего званія и съ моимъ состояніемъ? Поглядите-ка на меня, мой добрый сэръ, и скажите, можетъ ли хоть какая-нибудь женщина влюбиться въ меня? Я былъ женатъ, и одного раза слишкомъ довольно. Я терпть не могу безобразныхъ женщинъ; а ваши добродтельныя женщины, которыя дрожатъ и плачутъ потихоньку и читаютъ нравоученія мущинамъ, нагоняютъ на меня тоску. Сэръ Джонъ Рингудъ Эппльшо осёлъ и я его ненавижу, по не на столько же, однако, чтобы сдлаться несчастнымъ на всю жизнь только для того, чтобы насолить ему. Умру, такъ умру. Вы думаете, много я забочусь о томъ что будетъ посл меня?

И съ сардоническимъ юморомъ этотъ старый лордъ проводилъ добрыхъ матушекъ, подставлявшихъ ему своихъ дочерей; онъ посылалъ жемчугъ Эмили, брилліанты Финн, билетъ въ оперу весёлой Кэтъ, религіозныя книги благочестивой Селинд, а въ конц сезона отправлялся въ свой огромный, уединенный замокъ на запад. «Он вс одинаковы», таково было мнніе его сіятельства. Я боюсь, что это былъ злой и развратный старый джентльмэнъ, мои милыя. Но — ахъ! не согласится ли женщина на кое-какія жертвы, чтобы исправить этого несчастнаго человка, навести это, щедро одарённое природой, погибшее существо на путь правды, обратить къ вр въ чистоту женщинъ эту заблудившуюся душу? Он прельщали его пеленами на алтарь для его уингэтской церкви, он искушали его религіозными трактатами, он танцовали передъ нимъ, он перепрыгивали верхомъ на лошадяхъ черезъ барьеры, он причосывались гладко или завивали локоны, соображаясь съ его вкусомъ; он всегда были дома, когда онъ прізжалъ; а намъ съ вами, бдняжкамъ, грубо говорили, что ихъ дома нтъ; онъ проливали слёзы признательности надъ его букетами; он пли для него, а матери ихъ, сдерживая свои рыданія, шептали: — Какой ангелъ, моя Цецилія!

Разный чудный кормъ бросали он этой старой птиц, но она всё-таки не давала себя поймать и въ конц сезона улетала въ свои холодныя горы. А если бы вы осмлились сказать, что мистриссъ Нетли старалась поймать его, или лэди Трапбойсъ разставляла ему сти, вы сами знаете, что вы были бы злымъ, грубымъ поносителемъ и сдлались бы извстны повсюду вашей глупой и пошлой клеветой на женщинъ.

Въ 1830 г. съ этимъ вельможей сдлался припадокъ подагры, который чуть-было не передалъ его помстья, родственнику его, баронету Эппльшо. Крики его, когда его вынесли съ яхты въ домъ, нанятый для него въ Райд, были ужасны; слова его ко всмъ окружавшимъ его были страшно выразительны, какъ лэди Камли и дочь ея, которыя катались съ нимъ на яхт нсколько разъ, могутъ засвидтельствовать. Дурно же расплатился грубый старикъ за всю ихъ доброту и вниманіе къ нему! Он танцовали на его яхт, он обдали на его яхт, он весело переносили вс неудобства морскихъ поздокъ въ его обществ. А когда он подбжали къ его креслу — чего же сдлали бы он, чтобы успокоить старика въ его болзни и страданіяхъ? когда он подбжали къ его креслу въ то время, какъ его катили на колёсахъ по пристани, онъ называлъ мать и дочь самыми пошлыми и ругательскими именами, и кричалъ имъ, чтобы они отправлялись въ такое мсто, которое, конечно, я ужь не назову.

Случилось въ это самое время доктору и мистриссъ Фирминъ быть въ Райд съ своимъ маленькимъ сыномъ, которому было тогда три года. Докторъ уже находился въ числ самых модныхъ лондонскихъ докторовъ и начиналъ пріобртать знаменитость своимъ леченіемъ этой болни. (Сочиненіе Фирмина о подагр и ревматизм было, какъ вы помните, посвящено его величеству Георгу IV). Камердинеръ Рингуда, посовтовалъ ему пригласить этого доктора, упомянувъ, что онъ теперь въ этомъ город Лордъ Рингудъ всегда умлъ подчинить свой гнвъ своимъ удобствамъ. Онъ немедленно веллъ пригласить мистера Фирмина и покорился его леченію и его обращенію, которое было также надменно, какъ и у его сіятельства. Наружность Фирмина была такъ величественна, что онъ казался гораздо знатне многихъ знатныхъ вельможъ. Шесть футовъ роста, благородныя манеры, гладкій лобъ, блестящіе глаза, блая, какъ снгъ, манишка, красивая рука изъ-подъ бархатнаго обшлага — вс эти преимущества имлъ онъ и пользовался ими. Онъ не сдлалъ ни малйшаго намёка на прошлое, но обращался съ своимъ паціентомъ съ чрезвычайной вжливостью и съ непроницаемымъ самообладаніемъ.