— Нтъ, продолжалъ я:- я знаю почему вы ненавидите Туисденовъ, мистриссъ Пенденнисъ. Вы ненавидите ихъ потому, что они живутъ въ свт, въ которомъ вы можете бывать только изрдка; мы ненавидите ихъ потому, что они на дружеской ног съ самыми знатными людьми, потому-что она обладаютъ непринуждённой граціей, открытымъ и благороднымъ изяществомъ, какимъ не одарены провинціалы и аптекарскіе сыновья.

— Любезный Эртёръ мн кажется, ты стыдишься, что ты аптекарскій сынъ: Ты такъ часто объ этомъ говоришь, сказала моя жена.

Всё это было очень хорошо; но вы видите, что она не отвчала на мои замчанія о Туисденахъ.

— Ты права, моя милая, сказалъ я тогда, — Я не долженъ осуждать другихъ, потому-что самъ не добродтельне моихъ ближнихъ.

— Я знаю людей, которые бранятъ тебя, Эртёръ; но мн кажется, что ты очень хорошій человкъ, сказала моя жена, сидя за своимъ маленькимъ чайнымъ подносомъ.

— И Туисдены также хорошіе люди — очень милые, безыкусственные, безкорыстные, простые, великодушные, хорошо воспитанные люди. Мистеръ Туисдень человкъ съ сердцемъ; способность Туисдена къ разговору замчательно пріятна. Филиппъ чрезвычайно счастливъ, что женится на одной изъ этихъ очаровательныхъ двушекъ.

— Я терпніе съ ними теряю, закричала моя жена, потерявъ эту добродтель, къ моему величайшему удовольствію, потому-что я узналъ тогда, что я нашолъ трещину въ стальной брони мадамъ Пенденнисъ, и поразилъ её въ самомъ чувствительномъ мстечк.

— Теряешь съ ними терпніе? Съ такими милыми, самой аристократической наружности молодыми двицами! закричалъ я.

— Ахъ! сказала со вздохомъ моя жена: — что он могутъ дать Филиппу взамнъ?

— Взамнъ его тридцати тысячъ? Он будутъ имть каждая по десяти тысячъ посл смерти матери.

— О! я не хотла бы, чтобы сынъ нашъ женился на женщин, похожей на нихъ, если бы у ней былъ даже милліонъ. Не хотла бы, дитя мое и моя радость!

Эти слова обращались къ милому малютк, который лъ пирожное, сидя на высокомъ стул за маленькимъ столикомъ возл матери, и который, хотя много кричалъ въ то время, будетъ нмымъ персонажемъ въ этой исторій.

— Ты намекаешь на маленькую исторію Бланшъ съ…

— Нтъ, и не намекаю, сэръ.

— Почему же ты знаешь о которой исторіи и говорю?.. Или на обманутыя ожиданія Агнесы, когда лордъ Фаринтошъ овдовлъ? Если онъ не хочетъ, она не можетъ, ты знаешь, моя милая. А я увренъ, что она употребляла вс силы, по-крайней-мр такъ вс говорятъ.

— Ахъ! я не имю терпнія слышать какъ вы, свтскіе люди, обращаетесь съ самымъ священнымъ предметомъ — съ самымъ священнымъ, сэръ. Вы слышите? Разв женщина можетъ отдавать и отнимать свою любовь каждый день? Разв ея врность и чистота сердца должны сдлаться товаромъ, для промна на званіе и общественное уваженіе? Мн жаль, потому-что я не желаю видть Филиппа, который добръ, честенъ и великодушенъ, и справедливъ до-сихъ-поръ; какъ бы ни были велики его проступки, я не желаю видть его… О! это ужасно, ужасно!

Видть его чемъ? чмъ-нибудь ужаснымъ на этомъ свт, или въ будущемъ? Не воображайте, что родственники Филиппа думали, будто они длаютъ Филю вредъ, соглашаясь выдать за него дочь, за докторскаго сына! Туисдены занимали гораздо лучшее мсто въ свт, чмъ родственники ихъ въ Старой Паррской улиц, и бывали въ лучшихъ домахъ. Създы при двор были бы не полны безъ мистера и мистриссъ Туисденъ. Можетъ быть нашлись бы фамиліи познатне ихъ титулами, и побогаче ихъ, и занимавшія боле высокое положеніе; но на свт не находилось боле уважаемыхъ людей какъ Туисдены: въ этомъ вс въ семейств были убждены, начиная отъ самого Тальбота до его наслдника. Если бы кому-нибудь вздумалось написать исторію о томъ, какой вредъ былъ сдланъ людьми, которые воображали себя добродтельными, какая это была бы странная, назидательная книга! Кто сожигалъ протестантовъ? добродтельные католики. Кто жарилъ католиковъ? добродтельные реформаты. Кто думаетъ, что я человкъ опасный и избгаетъ меня въ клуб? добродтельный Сквэріосъ. Кто презираетъ? кто преслдуетъ? кто не прощаетъ? добродтельная мистриссъ Грёнди. Она помнитъ гршки своихъ ближнихъ до третьяго и четвёртаго поколнія; и если она увидитъ, что такой-то упалъ на ея дорог, она съ крикомъ подберетъ своё платье, опасаясь, что грязный, окровавленный злодй можетъ заразитъ её, и проходитъ мимо.

Я не намримъ длась сюрпризы въ этой скромной исторіи, или держать невинныхъ читателей въ недоумніи насчотъ многаго, что можетъ интересовать ихъ. Напримръ, любовь интересовала читателей романовъ лтъ сто кряду и, безъ сомннія, будетъ всегда интересовать ихъ. Почти вс молодые люди читаютъ любовныя исторіи съ увлеченіемъ, какъ старики читаютъ медицинскія книги о чомъ бы то ни было, о болзняхъ сердца, печени, о подагр, паралич и кричатъ: «именно такъ, совершенно такъ, какъ со мной!» Первая любовь Филя, къ которой мы теперь приступаемъ, была ложнымъ шагомъ. Я сознаюсь въ этомъ тотчасъ и въ этомъ начал своей карьеры и полагаю, что онъ быль счастливъ не боле или не мене многихъ и многихъ мущинъ и женщинъ на этомъ свт. Положимъ, что потокъ истинной любви всегда протекалъ бы гладко и всякій женился бы на предмет своей первой любви. Ахъ! какіе браки случались бы!

Великодушный молодой человкъ приходитъ на рынокъ съ сердцемъ, которое такъ и хочетъ выскочить изъ груди его, такъ и бьётся и волнуется, и онъ не можетъ успокоиться до-тхъ-поръ, пока не продастъ его. Что же удивительнаго, если онъ нападётъ на хитраго купца въ «Ярмарк Тщеславія» и продастъ всё своё имущество за пошлую бездлушку, которая не стоитъ и гроша? Филь вздумалъ влюбиться въ свою кузину и я предупреждаю васъ, что изъ этой страсти не выйдетъ ничего, кром вліянія которое она имла на характеръ молодого человка. Хотя моя жена не любила Туисденовъ, она любила чувства, любила любовныя дла. — Вс женщины кто любятъ. Бдный Филь надодалъ мн посл обда безконечными разглагольствованіями о своей страсти и своей очаровательниц; но моя жена никогда не уставала его слушать.