В ответ дружинники дружно пожали плечами.

– На это может ответить только сам Тайлесий. Пусть твоя милость поживет здесь день – другой, может, и услышим. Тайлесий не любит, когда о нем забывают надолго.

Взгляд где-то совсем рядом. Кажется, что обернись, протяни руку и вот он. Присел за соседний стол с безжалостным стилетом в рукаве.

– Он мне нужен, ребятки. И как можно быстрее. Аспид уже здесь. Правда, вынужден признаться, что мы друг другу не понравились. Характерами не сошлись. А, впрочем, червяк, как червяк. Только жирный и без глаз.

Этого говорить не следовало. Потому, как эффект от его слов превзошел все ожидания. Его случайные знакомые на какое то время утратили дар речи. Глаза уставились в одну точку где-то за его спиной, утратив всякую подвижность.

Пощелкал пальцами перед носом, поводил перед глазами.

– Эй, ребятки, вы где?

– Твоя милость что-то сказал?

– Я спросил, вы где?

Вопрос пролетел мимо цели.

– Где господин видел Аспида?

– Да, здесь. В двух переходах моего жеребца. Должно быть голодный был. Полз мимо, а тут мы с моей лошадкой. Слово за слово, повздорили.… Говорил же, что не понравились друг другу. И пошли дальше, каждый в свою сторону.

Говорил шутливо, и скупо улыбаясь, чтобы еще больше не перепугать ребят лишними подробностями. И снова попросил.

– Ребятки, мне нужен капитан Тайлесий.

Просьба прозвучала, как приказ. Но мужики даже не заметили этого, с неподдельным интересом и ужасом разглядывая его лицо. Но многое ли увидишь, когда половина лица скрыта под черной повязкой. И при всем при том не самая худшая половина.

Помолчали, жадно запивая вином услышанное.

– Думается, твоя милость, у хозяина острова Черной скалы тоже есть, что сказать тебе?

Пожал плечами и скучно ответил.

– Не знаю… может быть. Я не спрашивал. Важнее то, что у меня есть к нему.

– Мы узнаем, господин, где Тайлесий.

– Хорошо. Я буду ждать.

Снова появилось острое желание обернуться. С трудом переборол желание и вышел из-за стола.

Хозяин уже стоял рядом, решив сам проводить его в комнату.

– Не трудись, мой друг. Посмотрю, как устроилась моя лошадка. А затем пройдусь по городу.

 И не спеша, направился к выходу, ловко обходя столы.

Неожиданно в дверях возникла потасовка. Стас приостановился и в тот же миг почувствовал удар в спину. Удар подлый. Умелый и выверенный. И не заметный. В почку. Тонкое лезвие, встретившись с его кожей, хрустнуло и упало на пол. Рука Стаса метнулась за спину, под пальцами лопнула кость. Повернулся на пятке. И столкнулся со взглядом равнодушных безжизненных глаз. И еще удар. Уже с другой стороны. Потасовка в дверях прекратилась. Вокруг него замелькали лезвия ножей. Снова развернулся. Толкнул мертвое тело, ошибиться не мог, на встречу убийцам. Коротким молниеносным движением свернул шею, ударом ноги сломал позвоночник. Под кулаком провалилась в мозг переносица. Хотя зачем мертвецу мозг? Чьи-то пальцы потянулись к амулету на груди. Как мечом рубанул ребром ладони.

И все исчезло. Растаяло, как предрассветный туман. В дверях пусто. Только валяются на полу обломки ножей. Все кончилось так быстро, что его новые знакомые так и не успели прибежать ему на помощь.

Окинули взглядами ножи и обломки клинков.

– Не скучно живет, твоя милость.

В глазах недоумение… и вопрос. Не понятно мужикам, почему жив до сих. Пришлось извиняться.

– Не ловко получилось. Помешал ребятам. Влез не свое дело. Обиделись.

Но дружинники не поверили в его искреннее сожаление.

– Не ходил бы ты, господин. Сидел бы здесь от греха подальше. Беды сыплются на твою голову, как мураши на дохлую лягуху. – Посоветовал один из них. – Уж если…

– Говорю же, не в свое дело влез. – Не довольно поморщился Стас. – И друг мой черный торопит. Ждет! Обижается. А от обиды кровь портится.

Ребята бывалые. На мякине не проведешь. Да, и обидчиков сразу угадали, если судить по их многозначительным взглядам.

– Поторопитесь, друзья мои. Нельзя мне надолго здесь останавливаться. Друг мой егозлив и без меры назойлив.

Переглянулись и с минуту помолчали.

– Заждался, если умертвий прислал поторопить тебя.

– И я о том же. – Вынужденно согласился Стас. – Иначе бы не просил.

Посетители постоялого двора даже не обернулись в их сторону. Народ простой и на своем веку всякого насмотрелся. И драк, и кровавой поножовщины. Кому тишины и покоя хочется, тот не в порту, в городе на постой устраивается. Туда и городовая стража заглядывает чаще и любого – каждого на порог не пустят. А здесь и подешевле и в лицо не заглядывают. И обиду лишний раз выплеснуть не возбраняется.