тетушка (она была женой дипломата и где только не побывала, чего только не

28

попробовала на своем веку), - так вот, говорю, чтобы насладиться этим

непревзойденным вкусом – надо есть шницель молча. Так что прошу вас, - Кучин, взяв в руки нож, кивнул им на тарелки, приглашая гостей присоединиться и не

церемониться. Лобов заметил, что тыльные стороны ладоней Кучина покрыты

густыми русыми волосами.

Смущенно переглянувшись с Лобовым, Суровин первый принялся за еду.

– Необходимо немного запить это превосходное блюдо! – продолжал Кучин, налив

в бокалы красного вина и сделав большой глоток. – Нравится? Весь секрет этого

шницеля в том, что его ни в коем случае нельзя пережарить, передержать, то есть.

Всего полминуты, но в кипящем масле. А предварительно отбить хорошенько.

Вкусно, правда? – он с наслаждением запихнул в рот огромный кусок говядины.

Жевал он не спеша, смакуя и умиляясь на глазах у смущенных гостей.

– Шницель и впрямь отменный, Илья Матвеевич, спасибо огромное, -

поблагодарил Лобов, проглотив последний кусок. Потом сделал глоток из бокала

и вытер салфеткой рот. – Но не пора ли перейти к делу. Вы, наверное, многое

можете нам рассказать…

– О чем же? – вздрогнул Кучин. – Вовсе нечего рассказывать, если вы имеете в

виду нынешнее утро и то, где я провел его. Я был на кафедре, я теперь временно

заведующий кафедрой, после смерти… гибели Василия Нифонтовича… Так что с

самого утра был в университете… Извините, - Кучин составил посуду на поднос и

ушел на кухню.

– Вы бы в ванную, Всеволод Никитич, а? – намекнул Суровин. – За волосами.

– Это всегда успеется, Николай Владимирович, - ответил Лобов. – Только я думаю, что это ни к чему.

– То есть как ни к чему?

– Проще говоря, Кучин не убийца.

– Ну вы даете, коллега! – изумился Суровин. – Может, тогда вы мне сразу, вот тут, скажете, кто убийца?

– Я, пожалуй, готов это сделать дня через два, после опроса всех знакомых Рябича.

Но одно теперь знаю точно – Кучин не при чем!

– А я вам не верю, представьте себе! – резко возразил Суровин.
– Нужны четкие

доказательства, Всеволод Никитич, вы же знаете! Наверху тем более никто не

поверит вашим предположениям.

– Тогда пусть все идет по накатанному сценарию?

29

– Пусть, пусть идет! – отрубил Суровин. – И станем выполнять каждодневную, рутинную работу. Каждый свою. Я – расследовать, а вы – экспертизы проводить, -

в голосе следователя слышалось едва заметное раздражение, и Лобов знал, что

спорить в таких случаях бесполезно.

– Ну, тогда я руки мыть, - промолвил Лобов, взял салфетку, смахнул в ладонь

крошки со стола и направился на кухню.

– Илья Матвеевич, - обратился он к хозяину, мывшему посуду, - со стола я вытер.

Где можно руки вымыть?

– Да что же это вы, право слово! – засуетился Кучин. – Я бы и сам справился. Вот

гостей-то поднапряг, а? Извините, ради Бога!

– Ничего, ничего, никакого напряга тут нет. Так где помыть?

– В ванной, конечно, - Кучин кивнул в сторону прихожей. – Средний выключатель.

Полотенце возьмите любое, они все чистые.

– Благодарю, - и Лобов вышел из кухни.

В ванной Кучина было роскошно: красивая плитка, суперская стиральная

машина, всевозможные шкафчики, полочки, флакончики и тюбики. И, конечно

же, как полагается, расческа для волос на своем месте.

Лобов взял ее в руки и маленьким пинцетом подцепил несколько волосков. И

вдруг его передернуло: моментально, едва поднес пинцет поближе,он узнал

волосы с обуха кувалды, которой был убит Рябич.

«Чушь, - пробормотал он, - чушь, галлюцинация, быть не может».

Он вытащил платок, протер глаза, вытащил из футляра очки и протер линзы,

надел очки и внимательно посмотрел еще раз.

«Бред полнейший! – в полный голос выругался он и спохватился, не услышали ли

его в комнате. – Интуиция капризничает или вообще отказала? Рановато бы еще…

Но ведь такого быть не может! Просто не может быть!» - и он, не доверяя себе, вытащил из кармана лупу, раскрыл ее и еще раз пристально рассмотрел волоски