Онъ попалъ въ это дло по своей справедливости. И изъ всего села больше всего объ немъ жалли.

Когда вышла на меж съ землемромъ драка, и Рзунъ замахнулся вхой на протоколиста, Михайла тутъ же былъ въ понятыхъ. Онъ тутъ еще унималъ едора и другихъ мужиковъ, но когда исправникъ призвалъ ихъ всхъ къ себ на фатеру къ голов и сталъ ихъ стращать, чтобъ они подписали сказку, Михайла сказалъ:

— Намъ, ваше благородіе, подписывать нельзя. Коли отъ насъ Меркуловскую пустошь отржутъ, намъ жить не при чемъ будетъ.

Исправникъ на него закричалъ: — Молчи. Вы бунтовать вздумали. Вы что на меж длали? Я вотъ допрошу, кто бунтовалъ.

А Михайла за правду стоялъ.

— Кто бунтовалъ? А мы вс свою землю показывали, не давали межу вести поперекъ.

— Такъ и ты бунтуешь?

— Что люди, то и я.

За эти слова его и посадили.

Михайла былъ росту небольшаго и согнутый. Лопатки у него выдавались. Видно было, что онъ много черезъ силу работалъ. Волоса у него, пока были не бритые, прямые, густые, висли напередъ, глядлъ онъ изъ подлобья, и нога одна была кривая. Онъ въ молодыхъ упалъ съ воза и нарзался на косу.

1824 года Января 23 было назначено къ слушанію въ Департамент духовныхъ и гражданскихъ длъ Государственнаго Совта и въ общемъ собраніи по Высочайше утвержденному положенію комитета Министровъ дло экономическихъ крестьянъ Симбирской губерніи села Излегощъ съ помщичьимъ селомъ Жегаловымъ о земляхъ.

Дло это тянулось съ 1807 года по всмъ инстанціямъ въ уздныхъ судахъ, губернскихъ правленіяхъ, казенныхъ и уголовныхъ палатахъ, въ Сенат, (было и нсколько прошений, поданныхъ Государю — онъ зналъ про это дло) съ различнымъ успхомъ, то въ пользу крестьянъ, то въ пользу Жегаловскаго помщика князя368 Чернышева. Для крестьянъ выгодное ршеніе этаго дла могло только прибавить къ ихъ общему владнію 5000 десятинъ дурной земли, безъ которой они жили уже двадцать лтъ и взысканіе съ помщика денегъ для уплаты запущенныхъ ими недоимокъ, но для каждаго крестьянина лично имло очень мало интереса. Если и было ршеніе этаго дла важно, то только для шести человкъ изъ ихъ общества, сидвшихъ по этому длу второй годъ въ острог, но уголовное дло (сопротивленія властямъ), по которому сидли эти шесть человкъ, было дло побочное, и сидящіе въ острог не хлопотали о своемъ освобожденіи, и о нихъ никто не заботился. Для князя же, добраго, стараго и мягкаго369 Одуевскаго такое или иное ршеніе этаго дла означало или жизнь, какъ прежде, уважаемая, почетная самаго и дтей, уже взрослыхъ, или совершенное, позорное разореніе, такъ какъ, кром возвращенія насильно завлаженной его отцомъ еще земли, крестьяне просили еще о взысканіи съ него 54 тысячъ, а съ удвоеніемъ капитала, вмсто процентовъ, до 110 тысячъ рублей, a большія имнія его были отягчены долгами. Но несмотря на то, что изъ крестьянъ никто лично не былъ заинтересованъ этимъ дломъ такъ, какъ Князь, со стороны крестьянъ, съ которой и возникло это дло, оно велось во всхъ нижнихъ инстанціяхъ и даже въ сенат чрезвычайно энергично, а со стороны князя лниво и вяло. — Со стороны крестьянъ дло вели выбранные отъ общества ходоки: Мартынъ Ивановъ Скобкинъ,370 Ерофеевъ и Глбъ оминъ371 Треповъ. Во всхъ бумагахъ подписывался Мартынъ Скобкинъ. Онъ былъ знатокъ и мастеръ дла ходатайства. Хотя и разныя лица писали ему прошенія, но вс были написаны хорошо, съ указаніемъ на законы, съ подробнымъ изложеніемъ всего дла, со справками и, главное, всегда подавались не только во время, но по нскольку разъ объ одномъ и томъ же и никогда не пропускали сроковъ. Въ особенности же мастеръ былъ Скобкинъ узнавать, кого и когда, и чмъ надо просить. Мужики собирали ему по рублю и по два съ души, и онъ зналъ, гд надо дать и не жаллъ давать. Дло его, выигранное въ уздномъ суд, было проиграно въ обихъ Палатахъ казенной и уголовной по связямъ Одуевскаго съ губернскими властями, но въ Сенат было вновь выиграно, благодаря Секретарю, которому онъ не пожаллъ дать 1000 и въ особенности тому, что Одуевскій вовсе не хлопоталъ въ Сенат. Въ сенат было ршено взыскать съ Одуевскаго за завлаженныя земли 54 тысячи, а съ процентами 110 тысячъ р. сер. Велось дло хорошо не потому, чтобы интересъ мужиковъ былъ силенъ въ выиграш дла, но потому что Миронъ Ивановъ былъ охотникъ до этаго дла. Научившись грамот у дьячка, Миронъ Ивановъ былъ писаремъ въ волости и въ этой должности въ первый разъ при сдач податей приведенный въ сношенія съ Нижнимъ Земскимъ судомъ и съ узднымъ по длу о порубкахъ, постигнувъ значеніе распоряженій властей, такъ увлекся этимъ міромъ власти, тмъ міромъ, въ которомъ одн слова, написанные извстнымъ лицомъ въ вицъ мундир на гербовой бумаг, длали то, что одинъ человкъ получалъ вдругъ, какъ въ волшебной сказк, много денегъ, а другой попадалъ въ тюрьму или подъ кнутъ, такъ удивился сначала, а потомъ плнился этимъ міромъ, что весь отдался ему. Значеніе законовъ, словъ, выражающихъ ихъ, онъ совсмъ не понималъ и не искалъ ихъ пониманія, но онъ понималъ хорошо ихъ дйствіе, какъ человкъ играющій или поющій, не зная звуковъ, владлъ ими. Онъ имлъ даръ, искусство дйствовать въ этомъ мір такое, что приказные знатоки удивлялись ему. И первые удачные шаги на этомъ пути еще боле утвердили его въ этой дйствительности и заставили его полюбить ее. Онъ, какъ художникъ, съ любовью, съ страстью занимался этимъ дломъ и теперь, живя в Петербург, когда дло по прошенію повреннаго князя перешло въ Государственный Совтъ, только однимъ имъ и занимался, и просыпаясь и засыпая только думая о немъ.

Со стороны Одуевскаго дло велось вяло и потому, что Одуевскій никакъ не могъ врить, чтобы на него, добраго человка, никого никогда не обижавшаго, обрушилась бы ни за что, ни про что такая бда, изъ за которой онъ потеряетъ все свое состояніе, и отъ кого? Отъ Излегощинскихъ мужиковъ, которые крали у него лсъ, и которыхъ онъ сколько разъ прощалъ, и которые всегда, хотя чужіе были, такъ ему покорны и почтительны, и потому еще, что ненавидлъ судиться, ненавидлъ и презиралъ этотъ самый темный міръ, который новизною своею и могущественностью такъ плнилъ Мирона Иванова, міръ, въ которомъ копошились грязные съ продажной совстью приказные и главное, потому что онъ не имлъ охоты къ этому. Если онъ и защищался и выигралъ дло въ Уголовной палат, по ршенію которой засадили буйствовавшихъ на меж мужиковъ въ острогъ, что такъ противно было характеру добродушнаго Одуевского, то это онъ сдлалъ по наущенію своего дльца, двороваго Ильи Митрофанова, такого же охотника до сутяжничества, какъ и Миронъ Ивановъ. И если онъ перенесъ дло въ Государственный Совтъ, то это онъ сдлалъ по требованію своего Шурина Нащокина, который, узнавъ совершенно неожиданное ршеніе Сената, присудившаго Одуевскаго къ уплат 110 тысячъ, присталъ къ нему, чтобы онъ занялся дломъ, если не хочетъ остаться безъ гроша.

————

Съ новаго года ходатаи съ обихъ сторонъ Миронъ Ивановъ, Илья Митрофановъ и самъ Одуевскій были въ Петербург и неусыпно хлопотали о дл, которое готовилось къ слушанію.

Прежде было ршено составить засданіе Государственнаго Совта 13 Января. Но болзнь Государя, которому должно было быть представлено утвержденіе мнній Государственнаго Совта, остановила собраніе Совта, и только 23 вновь было предположено Собраніе. Въ этотъ промежутокъ об стороны не теряли времени и подготовляли членовъ Совта и дйствовали на Истомина [?] и простыхъ Секретарей.

15 Января Мироновъ, ходившій къ своему Совтчику Та[йному] Сов[тнику] Аматовскому, встртивъ на Владимірской знакомаго человка Одуевскаго, бывавшаго у нихъ на Праздник, отъ него узналъ, что сынъ ихъ священника, Михаилъ Ананскій, служащій Секретаремъ у Министра Юстиціи, былъ у его барина, и Князь, прогнвавшись выгналъ его изъ дома, за то, что онъ держалъ сторону мужиковъ. Узнавъ про это и квартиру Ананскаго, Мироновъ пошелъ къ нему, надясь отъ него, какъ Секретаря Министра и сына своего знакомаго попа, найти помощь. Три дня онъ ходилъ, не заставая Ананскаго. Онъ пришелъ на четвертый съ утра, опять не засталъ, но просидлъ цлый день и дождался къ вечеру.

<Не доходя до города, старуха сошлась съ своей дьяконицей, и они пошли вмст. Еще на дорог они сошлись съ странникомъ. Онъ былъ изъ Луговой березки.> Вдвоемъ они дошли до города. Дорогой Тихоновна разсказала свое горе, и дьяконица посовтовала ей просить Царя, который, какъ слышно, будетъ въ Пенз, разсказывая ей, какъ были случаи помилованія.

Придя въ Пензу, странницы узнали, что въ Пензу уже пріхалъ — но не Царь, a Царскій братъ, Великій князь Николай Павловичъ.

<Еремушка много лишняго говорилъ. Бранилъ господъ, говорилъ, что они кровь сосутъ, Царя убить хотли, что надо Царя просить. «Онъ радъ, родненькая, когда узнаетъ правду, отъ него скрываютъ».>

Тихоновна не слушала его, но въ Пензу они какъ разъ пришли въ то время, какъ пріхалъ туда Царскій братъ молодой.

Еремушка посовтовалъ подать <прошеніе Царскому брату>. Тихоновна при выход изъ собора въ Пенз протснилась впередъ, пала на колни372 и стала просить за хозяина.