— О, ты всегда отгадаешь мои думы! ставя блюдце третьяго стакана на столъ, съ дрожью къ голос сказалъ Рымнинъ. — Иди ко мн, моя Екатерина, моя отгадчица, и я поглажу твою умную головку и попрошу отгадать: добро или худо придумали мы?..

— О, да! О, да! О, да! горячо одобряя, воскликнулъ Орцкій.

— Браво, браво! Катерина Дмитріевна, браво! слдуй примру Орцкаго, громко говорили мужчины, а глаза Львова, полные благоговнія, любви и радости, устремлены были на двушку; Кречетовъ грустно улыбался и тоже пристально смотрлъ на нее;

А она быстро встала, еще быстре очутилась возл отца, сла на уголъ его широкаго кресла, откинула голову на грудь отца, обхватила его одной рукой за талію, а другой держалась за ручку кресла и смотрла въ лицо отца, такъ что глава ея ушли вверхъ и гостямъ видны были только блки ея глазъ, отчего она теперь еще боле походила на мраморную статую. Отецъ улыбался, касался своей бородою ея щеки, водилъ ею по щек и гладилъ рукою ея волосы, начиная отъ лба въ затылку, какъ бы желая еще боле обнаружить большой лобъ дочери, которая неподвижно сидла въ той же поз, и только улыбка на ея лиц становилась боле замтнй и довольнй. Хозяйка и гости молчали, улыбаясь каждый по своему, смотрли на эту живую, мраморную группу, которую Кожуховъ про себя охарактеризовалъ такъ: «декабристъ и его дочь», хотя Рымнину во время декабристовъ было не боле семи-восьми лтъ.

— Да, да! Ты отгадала, дитя мое! началъ Рымнинъ, немного погодя. — Иванъ Ивановичъ Сергевъ и мы, члены управы, долго ломали голову найти средство сдлать нечувствительнымъ для крестьянъ голодъ нашей губерніи…. Выдать смена на посвъ и немного хлба для поддержанія жизни — вотъ все, что можетъ дать земство и частная помощь общества, но государство, представитель силы общественной организаціи, можетъ уничтожить голодъ совсмъ, можетъ убить его въ корн…. У государства есть на это средства, нужно только возбудить охоту и указать путь…. Иванъ Ивановичъ похалъ въ Петербургъ и передалъ кому слдуетъ и гд слдуетъ эти мысли и подробный проектъ ихъ осуществленія… Мы держали все это въ строгомъ секрет… Иванъ Ивановичъ съумлъ стать на высоту своей великой миссіи, и три часа назадъ я получилъ отъ него слдующую телеграмму: «Даны средства построить желзную дорогу въ тысячу верстъ чрезъ всю нашу и дв сосднія губерніи. — Земство будетъ и строителемъ, и организаторомъ дороги, такъ неужели у насъ не хватитъ ума, энергіи и самопожертвованія, чтобы постройкою убитъ голодъ безъ дурныхъ послдствій для крестьянскаго населенія. Пропагандируйте, буду чрезъ пять дней».

— Чрезъ недлю будетъ собрано экстренное земское собраніе, продолжалъ Рымввнъ, посл прочтенія телеграммы, — и на немъ будетъ обсуждаться просятъ постройки земствомъ желзной дороги съ одною главною цлью: уничтожить голодъ, дать средство голодному крестьянину прокормиться работой и заработать денегъ для прокормленія семейства и для поддержанія хозяйства…. Для этого въ проект предполагается при постройк желзной дороги уничтожить элементъ наживы, кулаковъ…. Какъ организаторы работъ и руководители, привлекаются дворяне всей губерніи, у которыхъ найдется, наврное, охота, знаніе, энергія, чтобы повести дло безъ посредства кулаковъ…. Проектъ уже выработанъ. Сегодня же посланы телеграммы, съ просьбою пріхать для обсужденія проекта, ко всмъ членамъ уздныхъ управъ и къ наиболе преданнымъ общественнымъ дламъ гласнымъ и дворянамъ губерніи…. Мы особенно надемся на васъ, князь, подавая руку Кречетову, окончилъ онъ.

— Потомъ мы надемся, пожавъ руку Кречетову и чуть-чуть помолчавъ, продолжалъ Рымнинъ, — что и наша администрація окажетъ намъ все свое содйствіе въ этомъ важномъ дл. Не такъ-ли, господа? обратился онъ ко всмъ гостямъ, смотря на нихъ, какъ на представителей «нашей администраціи».

— О, да! О, да! Конечно! О, да! О, да! горячо. говорилъ Орцкій, который въ своей должности адъютанта начальника штаба, конечно, могъ наимене считать себя за представителя «нашей администраціи», но онъ всегда горячо подакивалъ, когда говорилось что-либо новое, малоизвстное.

Остальные присутствующіе члены администраціи, поводимому, приняли не такъ горячо рчь хозяина. Вороновъ слушалъ ее разсянно и ловилъ взгляды двушки и хозяйки и по нимъ направлялъ мускулы своего лица; лицо и вся фигура Львова, казалось, говорила, что онъ, Львовъ, очень радъ, что хозяинъ доволенъ, но что онъ, какъ недавно пріхавшій, не можетъ, къ сожалнію, высказать опредленнаго мннія, а будетъ только отъ души сочувствовать радости хозяина; Кожуховъ смотрлъ невозмутимо, какъ всегда. По его лицу, по его глазамъ, трудно было ршить, одобряетъ, или порицаетъ онъ рчь хозяина; но онъ смотрлъ на себя въ то время, какъ на представителя «нашей администраціи», а потому счелъ долгомъ отвтить на обращенныя къ администраціи слова хозяина.

— Я сегодня, началъ серьезно Кожуховъ, — часа три назадъ, имлъ удовольствіе слышать отъ его превосходительства о созыв экстреннаго губернскаго земскаго собраніи. Губернаторъ, не придавая такой обширности неурожаю губерніи, какую придало ему земство и губернскій предводитель, все-таки озабоченъ пріисканіемъ средствъ для облегченія неурожая для крестьянъ. Онъ думаетъ предложить нкоторые проекты, съ своей стороны, на обсужденіе экстреннымъ собраніемъ земства; но когда онъ узнаетъ о такомъ грандіозномъ план, какъ постройка земствомъ тысячи-верстной желзной дороги, то, конечно, употребитъ вс зависящія отъ него мры къ оказанію содйствія земству дли успшнаго осуществленія такого грандіознаго проекта….

— О, это великая, грандіозная затя! измняя голосъ изъ серьезнаго въ боле фамильярный и съ улыбкою на лиц, продолжалъ Кожуховъ. — Хотя я лично и раздляю мнніе губернатора, что въ губерніи не голодъ, а только мене средняго урожай.

— Скажите мн, пожалуйста, Петръ Ивановичъ, какія данныя иметъ губернаторъ, кром чистаго упрямства, отвергать голодъ? Я васъ спрашиваю, какъ частнаго человка, думая, что мой вопросъ не составляетъ государственной тайны? спросилъ Рымнинъ.

— О томъ, что администрація можетъ имть кое-какія свднія о состояніи губерніи, опять серьезно началъ Кожуховъ, — объ этомъ, мн кажется, можно и не сомнваться; о приблизительной хотя вроятности этихъ данныхъ тоже трудно сомнваться, хотя, быть можетъ, даже и наврное, свднія администраціи не вполн точны…. Но допустимъ, что со стороны администраціи одно упрямство, — голосъ Кожухова опять сталъ интимнымъ, а лицо улыбающимся, — гд же слдствіе голода, по чемъ мы видимъ, что голодъ царитъ въ губерніи? Гд толпы нищихъ, гд громкое требованіе работы и хлба, гд грабежи и гд поджоги и насилія голодной черни? Ничего подобнаго нтъ и быть не можетъ, потому что нтъ голода, а только мене средняго урожай, съ которымъ нашъ умный крестьянинъ легко примиряется, зная, что и администрація, и земство сдлаютъ все для облегченія его положенія.