— Разскажите, господинъ Львовъ, какъ вы нашли нашъ городъ? спросила Софія Михайловна Львова, который сидлъ рядомъ съ двушкой и, слдовательно, вторымъ отъ правой руки хозяйки. За Львовымъ сидлъ Лукомскій, за нимъ — Орцкій, дале — Кречетовъ, потомъ — Вороновъ и, наконецъ, Кожуховъ — ближе всхъ къ лвой рук хозяйки.

— Мн очень понравился городъ, Софія Михайловна, отвчалъ Львовъ. — Когда я, подъзжая, смотрлъ на него изъ окна вагона, то невольно вспомнилъ Швейцарію, какъ рисуютъ ее на картинахъ. Это было утромъ, въ десять часовъ. Все такъ хорошо было видно: большой, старый и древній соборъ и кругомъ его, по холмамъ, разбросаны дома и домики, такіе чистенькіе, веселенькіе, и дымъ изъ ихъ трубъ струился тихой синенькой струйкой… Я долго любовался и думалъ, какъ въ этихъ домикахъ мать занята приготовленіемъ къ обду, дочери играютъ на фортепіано, читаютъ, шьютъ…. отецъ на служб, а сыновья въ гимназіи, и я самъ не въ вагон, а читаю математику въ класс…. Все это такъ хорошо представлялось мн, что я даже, какъ будто, слышалъ стукъ ножей въ кухн домиковъ, игру милой двушки на фортепіано, мелодичное чтеніе стиховъ…. Мн было досадно, когда поздъ сталъ и нужно было выходить.

— О, да! сказалъ Орцкій.

— Восхитительно! какъ бы поддерживая Орцкаго, сказала хозяйка.

— И знаете-ли, Софія Михайловна, началъ Лукомскій, скоро и почти безъ интонаціи въ голос,- когда я възжалъ въ С-нскъ, онъ тоже вызвалъ во мн воспоминаніе о Швейцаріи, гд мн приходилось быть во время моего студенчества. А въ заключеніе, у меня тоже явилось прекрасное представленіе о жителяхъ города. Я думалъ: здсь хорошо быть прокуроромъ, — прекрасная панорама города кладетъ мягкій колоритъ на преступленія его жителей!

— О, да! о, да! поддакнулъ боле горячо Орцкій.

— Счастливые новые суды и ихъ двигатели! съ замтною грустью въ голос, но еще боле гортанно, началъ Кожуховъ. Ихъ дло не чуждо поэзіи, они работаютъ, наслаждаясь игрою страстей предъ глазами, слушая ораторскую импровизацію!.. Въ заключеніе, положимъ, тоже Сибирь, но съ торжествомъ правды съ попраніемъ порока. Ахъ! вздохнулъ онъ громко.

— О, да! О, да! опять со стороны Орцкаго.

— Когда они възжаютъ въ городъ, продолжалъ Кожуховъ, — то прекрасная панорама города нашептываетъ имъ мысли о ихъ прекрасной служб. Природа въ союз съ ними! А я, когда лтъ пять назадъ, възжалъ въ нашъ городъ, такъ, подъ вліяніемъ его красивой панорамы, говорилъ: хорошо, очень хорошо! Но я буду любоваться твоей природой, городъ, если тобою правитъ губернаторъ умный человкъ; и буду презирать тебя, убгу, отрясу прахъ съ ногъ своихъ, если твой начальникъ губерніи злой, несправедливый человкъ!

— О, да! О, да! О, да! очень горячо поддакивалъ Орцкій.

— Я желаю знать мнніе всхъ о нашемъ город. За вами очередь, князь, живо сказала хозяйка. — Я не спрашиваю господина Орцкаго, такъ какъ онъ высказываетъ свое мнніе при отвтахъ другихъ….

— О, да! слабо поддакнулъ Орцкій.

— Городъ, какъ масса русскихъ городовъ, построенныхъ на возвышенномъ берегу рки, серьезно и какъ бы немного брюзгливо началъ Кречетовъ. — На него похожи Смоленскъ, Нижній, Курскъ, Горбатовъ, село Павлово, мстечко Столбцы…. Безъ смысла въ архитектурномъ, гигіеническомъ, пожарномъ и такъ дале отношеніяхъ, собраны въ кучу пять-шесть, или десятокъ-другой церквей, и вокругъ нихъ, какъ деревья въ лсу, безъ порядка и удобства, разбросаны дома и домишки…. Это снаружи. А внутри, какъ во всхъ городахъ россійскихъ, полное отсутствіе политической жизни, малый, едва замтный интересъ къ литератур, большое развитіе и уваженіе къ служб, халуйству и безкритическому поклоненію ея жрецамъ…. И все и вся издаетъ тотъ характерный запахъ, который поэтъ назвалъ «характерною русскою смсью» — запахъ мусора, пыли и водки….

— О, да! О, да! О, да!

— Вы, кажется, одинаково одобряете и оптимистовъ, и пессимистовъ нашего города? обратясь къ Орцкому, сказала хозяйка.

— О, да! Въ одномъ случа,- впечатлніе чувствъ, а въ другомъ, — выводы строгаго ума…. О, да! разъяснилъ Орцкій.

— А вы, господинъ Вороновъ? спросила, улыбаясь, хозяйка.

— Я?… Я дума….. Я того же мннія, какъ и Софія Михайловна, и Катерина Дмитріевна, мягко и любезно-застнчиво отвтилъ Вороновъ.

— Ха, ха, ха! смялись гости и улыбались дамы.

— Но у васъ противоположные взгляды, я оптимистка, а Катя пессимистка, сказала весело хозяйка.

— Егоръ Осиповичъ выберетъ золотую середину и ближе всхъ будетъ къ истин, сказалъ Кожуховъ.

— О, да! О, да! поддакнулъ весело Орцкій.

— Скажите, господинъ Львовъ, а внутренняя жизнь города какое произвела на васъ впечатлніе? спросила хозяйка. — Мнніе князя мы уже слышали, улыбаясь князю, закончила она.

— Прекрасное впечатлніе, Софія Михайловна! Есть хорошія улицы, много большихъ домовъ, отличный городской садъ, прекрасная гимназія, въ которой директоръ и новые мои товарищи встртили меня очень радушно. Что же касается другихъ обывателей, то, если ихъ радушіе будетъ, хотя въ половину такимъ, какъ радушіе Софіи Михайловны, Катерины Дмитріевны и Дмитрія Ивановича, которымъ я имлъ счастье первымъ сдлать вечерній визитъ, — то, думаю, лучшаго города трудно найти. Львовъ говорилъ все это безъ улыбки, но искренно, съ довольствомъ, разлитымъ по всему лицу.

— О, да! О, да! О, да! горячо поддакнулъ Орцкій.

— Ореста Ильича нечего и спрашивать, Софія Михайловна, началъ тмъ же голосомъ Кожуховъ. — Онъ черезъ мсяцъ влюбился, черезъ два — объявленъ женихомъ, черезъ три — будетъ семьяниномъ и собственникомъ, а, слдовательно, и полнымъ гражданиномъ нашего города…. Князь уже высказалъ свое мнніе, господинъ Орцкій — тоже, я не ухалъ, слдовательно, его превосходительство прекрасный начальникъ, а для меня это все…. Егоръ Осиповичъ раздляетъ, наврное, опять мннія Катерины Дмитріевны и Софіи Михайловны…. Если он будутъ любезны доврятъ намъ ихъ искреннія мннія, то…. ваше желаніе, Софія Михайловна, будетъ вполн удовлетворено: мы вс тогда выскажемъ наше мнніе о внутренней жизни города С-нска.

— О, да! О, да! О, да! весело и горячо одобрялъ Орцкій.

Глаза всхъ мужчинъ устремились на двушку.

— О, мама! когда папа здоровъ, мн все нравится, а когда папа боленъ, мн и дома скучно, и на улиц скучно, живо сказала двушка, которая всегда съ интересомъ слушала разговоры гостей, дирижируемые ея мачихой, и, когда спрашивалось ея мнніе, отвчала правдиво и не стсняясь.

— О, да! О, да! О, да! еще боле горячо поддакивалъ Орцкій.

— Я тоже скажу: о, да! о, да! громко и сильно оживляясь, началъ Кречетовъ. — Да, вы правы, Катерина Дмитріевна! Дмитрій Ивановичъ единственный, свтлый, безупречный человкъ въ нашемъ город. И когда онъ боленъ, то нельзя не грустить, а все окружающее становится еще боле мизернымъ, жалкимъ.