— О, да! О, да! также горячо одобрилъ Орцкій, и, вскочивъ съ кресла, подошелъ къ двушк и, со словами «благодарю! о, да! вы правы, о, да!» пожалъ ея руку.

Примру Орцкаго послдовали вс мужчины. Когда Кречетовъ послднимъ подошелъ къ ней, она сказала:

— Я также пожму вашу руку за любовь къ папа.

— Но я такъ не въ силахъ, какъ вы, немного сдвинувъ плечи, сказала она, когда сильное пожатіе Кречетова, вроятно, причинило ей боль.

— А мое мнніе о внутренней жизни нашего города вотъ какое, сказала хозяйка, когда вс услись опять у стола. — Если бъ я была мужчина, то, чтобы быть твоимъ, Катя, я второй разъ достала бы кубокъ изъ бездны, чего не могъ сдлать пажъ у Шиллера! И она обняла двушку и три раза поцловала ее.

— О, да! О, да! О, да! кричалъ Орцкій.

— Браво! Браво! Браво, Софія Михайловна! говорили остальные мужчины и подходили къ ней и жали ея руку.

Когда вс выразили свой восторгъ и услись, то разговоръ на минуту затихъ. Мужчины пили чай, а Софія Михайловна смотрла съ искренней любовью на падчерицу, которая, улыбаясь, шаловливо жала ея руку въ своихъ рукахъ.

— А знаете, господинъ Львовъ, не переставая смотрть на падчерицу, начала Софія Михайловна. — Такъ какъ ваши впечатлнія очень сходны съ впечатлніями Ореста Ильича, то я предугадываю вашу дальнйшую жизнь у насъ…. Вы также скоро влюбитесь, будете чрезъ два мсяца женихомъ, чрезъ три — мужемъ и, какъ говорить Петръ Ивановичъ, заживете у насъ полнымъ гражданиномъ, не правда-ли? А у насъ есть много хорошихъ барышень!..

— Я люблю семейную жизнь, Софіи Михайловна, отвчалъ Львовъ. — Если судьба познакомитъ меня съ доброй, умной и…. онъ хотлъ сказать хорошенькой, но ему показалось, что произносить это слово въ присутствіи женщинъ — не тактично, и онъ, чуть-чуть помолчавъ, закончилъ такъ:- которая полюбитъ меня, то я не только чрезъ три, чрезъ два мсяца буду просить ее быть моей женой передъ людьми и передъ Богомъ.

— О, да! безъ особеннаго ударенія со стороны Орцкаго.

— Но вы будете смотрть только на двушку, а не на приданое? спроста Софія Михайловна.

— О, это все равно! Душа, сердце, умъ, весь человкъ — это главное, Софія Михайловна! А деньги, приданое — это не важно! горячо сказалъ Львовъ.

— О, да! О, да! произнесъ Орцкій, и слышно было, что теперь его «о, да!» было не то «о, да!», которое онъ говорилъ, когда рчь шла о хозяйк въ роли пажа, боле энергичнаго пажа, чмъ нарисовалъ Шиллеръ.

Мужчины, а также и Софія Михайловна, улыбались горячности Львова. Одинъ только Лукомскій не улыбался. Ему казалось, что улыбка хозяйки и мужчинъ относится къ нему, что они подтруниваютъ надъ нимъ, берущимъ замужъ двушку съ большимъ приданымъ.

— Я съ вами не согласенъ, господинъ Львовъ, началъ скорй, чмъ обыкновенно, Лукомскій. — Мн кажется, что въ наше время, когда все стремится къ равенству, бракъ можетъ быть только между вполн равными элементами. Возьмемъ въ примръ васъ. Вы, кром своего общечеловческаго я, представляете изъ себя еще и капиталъ, дающій доходъ дв тысячи рублей въ годъ, — вдь ваше жалованье около двухъ тысячъ? Капитализируя капиталъ по его доходности изъ пяти процентовъ годовыхъ, выходитъ, что вы, повторяю, кром своего общечеловческаго я, представляете собою еще и капитал, въ сорокъ, тысячъ въ настоящее время, а чрезъ пять-десять лтъ, когда вы можете быть директоромъ, товарищемъ министра, — вы можете совмстить въ себ капиталъ тысячъ во сто. Что же? воодушевляясь все боле и боле, продолжалъ Лукомскій. — При стремленіи къ полному равенству во всемъ въ жизни, при стремленіи современныхъ женщинъ тоже, къ равенству съ мужчиной, вы захотите отступить отъ этого великаго принципа равенства? Вы захотите связать себя съ тмъ, что не равно вамъ, что, положимъ, иметъ такое же, какъ ваше, общечеловческое я, но въ которомъ совмщается полное отсутствіе капитала? Нтъ! Вы сближаетесь, вы выбираете кругъ знакомыхъ, близко подходящихъ въ вамъ по ихъ я и по ихъ капиталу. Только среди этихъ, сходныхъ съ вами элементовъ, у васъ является близость, откровенность и, если среди этихъ элементовъ будетъ подобный вамъ элементъ — двушка, вы обнаружите предъ такимъ элементомъ ваше общечеловческое я, она обнаружитъ свое, явится любовь и бракъ…. Но, милостивые государи, совершенно увлекшись и привставъ съ кресла, продолжалъ Лукомскій, — случайность, а не общее правило, исключеніе, при господств великаго принципа равенства, когда вы даже только сойдетесь, познакомитесь съ элементомъ не равнымъ вамъ по капитализаціи, хотя, быть можетъ, и сходному съ вами по общечеловческому я. Мн кажется, скажу я въ заключеніе, что двушка, если только она стоитъ на высот великаго принципа равенства, если только она уважаетъ себя, дорожитъ своимъ человческимъ достоинствомъ, идетъ въ бракъ не какъ въ рабство, а съ сознаніемъ полнаго равенства въ брак и семь, такая двушка, наврно, если она бдна, не пойдетъ за мужчину, капитализирующаго боле ея, и наоборотъ. Такія двушки не нарушатъ великаго принципа равенства! Ихъ умъ, душа и сердце воспринимаютъ горячо, безъ раздвоенности, великія истины и он съумютъ поддержать, послдовательно провести въ жизнь великій принципъ полнаго равенства въ брак!

— О, да! О, да! горячо и сильно громко подхватилъ Орцкій, едва Лукомскій окончилъ свою рчь.

— Браво! Браво! сказалъ Кожуховъ, при чемъ лицо его улыбалось, а глаза смотрли гордо и самоувренно.

Львовъ сидлъ съ задумчивою физіономіей и думалъ надъ вопросомъ о брак съ новой философіей, предложенной Лукомскимъ. — Я не зналъ, думалъ онъ, — что кром меня, меня — общечеловческаго я, есть еще во мн стотысячное я! Кто знаетъ? Можетъ чрезъ пять, десять лтъ, я буду директоромъ, буду стотысячное я и плюсъ я какой есть! Да и теперь я есть, и есть еще плюсъ я — сорокъ тысячъ….

Кречетовъ нервно ёрзался въ кресл, поднималъ рукою волосы на голов, закусывалъ губы, и кровь прилила къ его лицу: оно было красно, какъ гребень птуха. Вороновъ, какъ всегда, любезно смотрлъ на хозяйку и ея падчерицу. Хозяйка, тоже какъ всегда, улыбалась и посматривала пытливо на каждаго изъ мужчинъ, какъ-бы желая отгадать, по ихъ лицамъ, какого они мннія о философіи брака Лукомскаго. Катерина Дмитріевна смотрла серьезно, наклонивъ голову и устремивъ глаза въ стаканъ чаю, стоявшій предъ нею.

— Я не пропущу ни одного засданія, когда вы будете обвинять, сказала хозяйка посл короткаго молчанія, во время котораго вс были заняты оригинальной рчью Лукомскаго.

— О, да! О, да! уже мене горячо со стороны Орцкаго.

— Но, господа, продолжала хозяйка, — предметъ такъ интересенъ, и Орестъ Ильичъ, съумлъ такъ высоко его поставить, что я бы желала знать мнніе всхъ…. конечно, мужчинъ. Мы, женщины, уловимъ истину и постараемся провести ее въ жизнь…. Такъ, Катя? обратилась она, въ заключеніе, къ падчериц.