— Было бы, можетъ быть, боле правильно сказать, что ты мн даешь прелестную маленькую жену, моя милочка, — поправилъ Мишель, улыбаясь, — но мы прекрасные друзья, Сюзанна и я. Правда, она для меня немного свтская или я немного домосдъ для нея, какъ хочешь. Но при нкоторыхъ уступкахъ съ одной и другой стороны, это различіе вкусовъ потеряетъ свое значеніе. Я раздумывалъ и сталъ очень благоразуменъ.

— Ахъ! тмъ лучше! — одобрила Колетта съ убжденіемъ. — Видя, какъ Сюзи искренно веселится, я часто себя спрашивала, не будутъ ли ея милыя увлеченія причиной ссоръ между вами.

— Зачмъ? У меня нтъ ни малйшаго желанія быть помхой ея радостямъ. Что я находилъ бы ужаснымъ, это обязанность сопровождать Сюзанну во вс говорильни къ Сенвалямъ и К0, но она слишкомъ умна, чтобы требовать этого. И сознаюсь, я очень разсчитываю, что даже потомъ вы будете продолжать провожать ее въ общество, когда у меня на это не хватитъ мужества. Видишь ли, Колетта, она еще совершенно молода, весела, могу ли я ей предложить существованіе сыча, которое нравится мн самому? Это было бы съ моей стороны нелпо и жестоко.

— Ты будешь идеальнымъ мужемъ! — предсказала Колетта, хлопая въ ладоши.

Между тмъ Сюзанна входила, тоненькая въ своей черной драповой амазонк.

— Ахъ! что-то мн подсказало! — воскликнула она, — это я вашу лошадь видла на двор? Вы подете меня сопровождать?

— Но Сюзанна, — начала Колетта, принимая видъ матери, — не знаю, прилично ли это?

Молодая двушка скрестила руки и смотря прямо въ лицо г-ж Фовель:

— Прилично! — повторила она. — Вдь Мишель и я кузены!… и даже женихъ и невста сверхъ того! Стоило ли это въ такомъ случа труда.

И она была такъ комична въ своемъ негодованіи, что молодой человкъ искренно расхохотался.

— Ну, Колетта, разрши! — сказалъ онъ. — Мн право кажется, что въ деревн… и затмъ Сюзанна американка. Право можно ей простить лишній „американизмъ“.

Колетта также смялась:

— О! дло въ томъ, — заключила она покорно, — что однимъ больше или меньше!…

Май Бетюнъ разсуждала такъ:

— Сюзанна — американка, а Мишель выходецъ съ какой-то малоизвстной планеты. По какому праву стснять ихъ условіями французскихъ приличій?

Въ Ривайер разсуждали подобно Май Бетюнъ. Зная свтскіе вкусы миссъ Севернъ и привычки къ домосдству Тремора, дикость этого послдняго и независимость той, а также глубокую безхитростность обоихъ, никто не удивлялся, встрчая миссъ Севернъ съ Колеттой въ обществ въ т дни, когда женихъ туда не показывался, встрчая ее въ лсу или на дорог наедин съ женихомъ въ часы, когда Колетта еще спала или боялась жары. Эти обрученные, изъ которыхъ по крайней мр одинъ, вероятно, любилъ, такъ какъ, будучи богатъ, собирался жениться на молодой двушк безъ состоянія, а другая, несомннно, была очень свтской, такъ какъ, несмотря на любовь своего будущаго мужа къ уединенію, она была радостью и очарованіемъ всхъ гостиныхъ Ривайера, — эти обрученные должны были, естественно, по своему понимать любовь и свтскія приличія. Конечно, они отказались отъ своей свободы только подъ извстнымъ условіемъ, и оба согласились на высшую уступку — не навязывать своихъ вкусовъ другъ другу; они превосходно умли обходиться съ обществомъ такъ же, какъ другъ съ другомъ, т. е. какъ добрые малые. Свтъ, во всякомъ случа — свтъ Ривайера, нисколько не шокировала эта непринужденность, напротивъ, онъ продолжалъ принимать ихъ съ распростертыми объятіями, не только Сюзанну, страстно ему преданную, но и Мишеля, какъ только онъ случайно отрывался на нсколько часовъ отъ суроваго очарованія башни Сенъ-Сильвера.

Чтобы оправдать свои рдкія появления, братъ Колетты объяснялъ ихъ необходимостью закончить важную работу.

Знаменитая исторія Хетовъ спала еще въ состояніи зародыша въ папкахъ библіотеки, но Треморъ предпринялъ распредленіе и приведенiе въ порядокъ своихъ послднихъ путевыхъ замтокъ, и этотъ трудъ, — созерцанія недавняго прошлаго, но уже привлекательнаго, какъ прошлое, увлекъ его. Къ тому же онъ былъ въ хорошей полос ясности ума, легкости пера и мирнаго настроенія. Дописавъ послднее слово длинной главы или утомившись отдлываніемъ боле трудной страницы, онъ находилъ отдохновеніе въ дружескомъ гостепріимств Роберта и Колетты, играхъ дтей и улыбающейся граціи Сюзанны. Теченіемъ обстоятельствъ, никогда не налагая на себя обязательныхъ визитовъ въ Кастельфлоръ, онъ часто видалъ свою невсту, принимавшую его съ искренней радостью.

Иногда, чувствуя потребность дружескаго общенія, онъ читалъ молодой двушк то, что онъ написалъ утромъ или наканун, и она слушала его съ искреннимъ удовольствіемъ.

Онъ часто бывалъ изумленъ и восхищенъ живостью и непосредственностью ума молодой двушки. Это былъ свжій плодъ, не вызрвшій еще на горячемъ солнц, не тронутый ничмъ порочнымъ, красиво выглядывающій изъ листвы.

Въ свт, т. е. на вечерахъ, завтракахъ и обдахъ, которые въ условіяхъ деревенской жизни становятся боле простыми, дружественными и непринужденными, Сюзанна, постоянно окруженная, веселилась съ радостнымъ сердцемъ, до опьяннія. Мишель видалъ ее только изрдка въ этой блестящей роли, и когда онъ замтилъ, что она любила вальсировать, смяться и нравиться, онъ далъ себ клятвенное общаніе не показывать недовольнаго вида, хотя самъ очень враждебно относился къ неразборчивости въ знакомствахъ, къ салонной болтовн, къ смешанному обществу, являющимся слдствіемъ почти неизбжныхъ ежедневныхъ встрчъ. Онъ даже, какъ добрый малый, пошелъ на дальнйшія уступки не держаться постоянно нейтрально; не довольствуясь только тмъ, чтобы никого не смущать, ограничиваясь разговорами съ серьезными людьми, когда другіе развлекаются, онъ простеръ свою снисходительность до того, что сталъ организовывать шарады; онъ принималъ участіе въ „невинныхъ“ играхъ и чтобы ршительно ничмъ не отличаться отъ мужской половины общества, болталъ черезъ пятое въ десятое съ г-жей де Лоржъ, утшавшейся вдовой, надъ которой вс смялись, вроятно потому, что она позволяла мужчинамъ говорить себ вольности и при случа говорила ихъ сама съ младенчески наивнымъ видомъ, спасавшимъ положеніе.

Лично Сюзанной Мишель занимался съ большой осторожностью, можетъ быть преувеличенной, изъ боязни быть навязчивымъ. Когда, вспоминая о своихъ привилегіяхъ жениха, — если этого требовали свтскія приличія, — онъ бралъ подъ руку молодую двушку или какимъ нибудь другимъ способомъ выражалъ ей свое вниманіе, она его обыкновенно встрчала такъ же удивленно, какъ и дружески.

Ея улыбка обозначала тогда почти слдующее: „ахъ! да вдь вы здсь… я очень этому рада!“ Онъ на нее впрочемъ совсмъ не сердился. Ея постоянное радостное оживленіе занимало его иногда, какъ нчто совершенно ему непонятное. Но лучшимъ моментамъ своего „товарищества“ съ Сюзанной онъ обязанъ былъ тмъ свиданіямъ съ глазу на глазъ, которыя вс стали находить естественными.