Карликъ притворился, будто не понимаетъ, что эти слова относятся лично къ нему, и свернулъ все на жену.

— Правда, я не спалъ ночь главнымъ образомъ потому, что мн было такъ пріятно въ ея обществ. Но вы, пожалуйста, не сердитесь на нее изъ-за меня, безцнная маменька: вы ужъ слишкомъ заботитесь обо мн. Пью за ваше здоровье!

— Очень вамъ благодарна, отвчала старуха, нервно теребя руки, которыя она, въ порыв нжнаго материнскаго чувства, невольно складывала въ кулакъ. — Очень, очень вамъ благодарна!

— Вотъ такъ благодарная душа! воскликнулъ карликъ. Миссисъ Квильпъ, обратился онъ къ жен.

— Что вамъ угодно, послышался робкій голосъ его покорной рабы.

— Помогите вашей маменьк приготовить для меня завтракъ, да живо, я спшу на пристань.

М-съ Джиникинъ услась было на стулъ и сложила руки на колняхъ съ твердымъ намреніемъ не трогаться съ мста, но какъ только Бетси шепнула ей два слова, а зять съ участіемъ спросилъ: что съ ней? ужъ не дурно ли ей? и намекнулъ, что въ сняхъ стоитъ цлый ушатъ холодной воды, ея ршимость мигомъ исчезла и она молча, хотя и неохотно, принялась за дло.

Карликъ, между тмъ, ушелъ въ другую комнату и занялся утреннимъ туалетомъ. Онъ отвернулъ воротникъ сюртука и, намочивъ конецъ грязнаго полотенца, сталъ тереть имъ лицо и еще больше размазалъ на немъ грязь. Занимаясь этимъ интереснымъ дломъ, онъ, однако, не забывалъ главнаго и внимательне, чмъ когда либо, прислушивался къ тому, что говорилось въ сосдней комнат, въ полной увренности, что рчь идетъ о немъ.

— Вотъ какъ! пробормоталъ онъ про себя, навостривъ уши. Кажется, я не ослышался, она меня величаетъ горбатымъ уродомъ, чучелой. Отлично, м-съ Джиникинъ, превосходно!

И лицо его отъ удовольствія сложилось въ гримасу. Окончивъ туалетъ, онъ отряхнулся, какъ отряхивается собака, выходя изъ воды, и отправился къ дамамъ.

Въ то время, когда онъ завязывалъ галстухъ, стоя передъ зеркаломъ, теща, проходя сзади него, не могла удержаться, чтобы не погрозить ему кулакомъ.

Какъ же она была изумлена и испугана, когда увидла въ зеркало, что онъ скривилъ ей рожу и показалъ языкъ.

Минуту спустя, онъ, какъ ни въ чемъ не бывало, предложилъ ей любезно руку и повелъ къ столу, заботливо спрашивая, какъ она себя чувствуетъ.

Какъ ни ничтожно было это забавное приключеніе, но оно окончательно открыло глаза старух: она поняла, что иметъ дло съ сильнымъ и умнымъ врагомъ. За завтракомъ онъ всми силами старался, чтобы страхъ, навянный имъ на жену и тещу, отнюдь не ослабвалъ: лъ яйца вмст съ скорлупой, цликомъ глоталъ раковъ и, не моргнувъ, опрокидывалъ въ горло стаканъ за стаканомъ кипящаго чаю; жевалъ крессъ-салатъ съ табакомъ, кусалъ и гнулъ зубами ложки и вилки, и вообще велъ себя такъ странно, что об женщины чуть съ ума не сошли отъ страха: имъ уже мерещилось, что это и въ самомъ дл не человкъ, а нечистая сила. Добившись своего, т. е. доведя ихъ своимъ возмутительнымъ поведеніемъ до такого состоянія, что он уже не могли разсуждать и безпрекословно повиновались ему во всемъ, онъ вышелъ изъ дома и направился къ рк.

Былъ часъ прилива, когда онъ слъ въ лодку, чтобы переправиться на другую сторону. Рка была усяна безчисленными барками, которыя лниво ползли по ней въ полнйшемъ безпорядк: то бокомъ, то носомъ, то кормой впередъ. Он всплескивали воду своими двумя веслами, напоминая собой большихъ рыбъ, съ трудомъ поднимающихся на поверхность воды, чтобы подышать воздухомъ, и неуклюже переваливались съ боку на бокъ, безпрестанно попадая въ самыя неподходящія для нихъ мста. Вотъ одна очутилась подъ самымъ носомъ парохода, другая ударилась о бокъ большого судна и тотчасъ же отскочила отъ него, какъ орховая скорлупа.

На нкоторыхъ судахъ, стоящихъ на якор^ кипитъ работа: тамъ свертываютъ канатъ, здсь вывшиваютъ сушить паруса, нагружаютъ или выгружаютъ товары. На другихъ не видно ни души, изрдка на палуб покажутся мальчишки, перепачканные дегтемъ, да залаетъ собачонка, карабкаясь на бортъ, чтобы посмотрть, что длается на рк. Громадный пароходъ, словно морское чудовище, окруженное мелкой рыбой, пыхтя и нетерпливо разрзая воду колесами, медленно пробирается среди лса мачтъ, стараясь выбраться на просторъ и вздохнуть полной грудью. По обимъ сторонамъ рки стоять баржи, нагруженныя каменнымъ углемъ. Между ними ловко лавируютъ суда, выходящія въ море. Паруса ихъ сверкаютъ на солнц; крикъ, шумъ отдается безконечнымъ эхо. Словомъ, жизнь на рк бьетъ ключомъ, а съ берега неподвижный мрачный Тоуеръ и цлый рядъ громадныхъ зданій съ высящимися между ними колокольнями холодно и горделиво поглядываютъ на суетливую сосдку.

Но это чудное утро не произвело на Квильпа никакого впечатлнія. Онъ обратилъ на него вниманіе только потому, что не приходилось держать зонтикъ въ рукахъ. Переплывъ рку, онъ причалилъ къ берегу недалеко отъ своей «пристани» и прошелъ къ ней по узенькому переулочку. Первое, что ему попалось на глаза, когда онъ вошелъ во дворъ, были чьи-то плохо обутыя ноги, торчавшія кверху. Этими эквилибристическими упражненіями занимался, конечно, никто иной, какъ эксцентричный мальчикъ, служившій сторожемъ на «пристани». Онъ очень любилъ кувыркаться и у него явилось желаніе взглянуть на рку, стоя на голов. Но голосъ хозяина заставилъ его мгновенно вскочить на ноги и тутъ же на него градомъ посыпались удары.