Поздно ночью Нелли запираетъ окно и ощупью пробирается внизъ. Ей страшно, ей кажется, что она непремнно встртить на лстниц одного изъ тхъ уродовъ, которые стоятъ внизу, въ лавк, и часто тревожатъ ее во сн. Но вотъ она входитъ въ свою хорошенькую комнатку, освщенную изящной лампой, и нервы ея успокаиваются. Она становится на колни и долго и горячо молится Богу, она просить Его успокоить ддушку, возвратить имъ прежнее счастье, да такъ въ слезахъ и засыпаетъ, а чуть-свтъ уже вскакиваетъ съ постели; ей чудится, что ддушка звонить и ждетъ, чтобы она отворила дверь.

Дня три спустя посл свиданія Нелли съ женой Квильпа, старикъ — ему совсмъ нездоровилось — сказалъ внучк, что онъ въ эту ночь не выйдетъ изъ дома. При этомъ извстіи Нелли вспыхнула отъ радости, но лишь только она взглянула на дда, на его страдальческое лицо, глаза ея отуманились грустью.

— Два дня, цлыхъ два дня прошло съ тхъ поръ, а онъ и глазъ не кажетъ! молвилъ старюсь подавленнымъ голосомъ. — Что онъ теб говорилъ, дитятко?

— Да то самое, что я вамъ передавала, ддушка.

— Такъ, такъ! A ты все-таки повтори, Нелли, что онъ тогда теб сказалъ, память начинаетъ мн измнять. Неужто онъ такъ-таки ничего не веллъ передать, кром того, что придетъ повидаться со мной дня черезъ два или три?

— Ни одного слова, ддушка. Да, если хотите, я могу завтра опять къ нему сходить. Я живо сбгаю, къ завтраку вернусь домой.

— Напрасно, говоритъ старикъ. — Это ни къ чему не поведетъ. Онъ тяжело вздохнулъ и обнялъ двочку. — Если онъ броситъ меня теперь, когда я могъ бы, съ его помощью, вернуть все, что потерялъ, могъ бы вознаградить себя за пережитыя муки — он-то и довели меня до такого ужаснаго состоянія — я совсмъ пропаду, а главное, вмсто того, чтобы сдлать тебя богатой, о чемъ я только и хлопоталъ, я оставлю тебя нищей. Господи! неужели намъ придется идти по міру.

— Что за бда! весело воскликнула двочка. — Лучше быть нищими, да счастливыми!

— Нищими, да счастливыми! Ты сама не знаешь, что говоришь, голубка моя!

— Нтъ, я знаю, что говорю, милый ддушка. Въ тысячу разъ лучше побираться, или въ пот лица добывать себ насущный кусокъ хлба, чмъ жить такъ, какъ мы теперь живемъ.

Двочка совсмъ преобразилась. Слова ея дышатъ энергіей, личико раскраснлось, голосъ дрожитъ.

— Что съ тобой, что ты говоришь? удивился старикъ.

— Да, да, въ тысячу разъ лучше, чмъ такъ жить, какъ мы живемъ, настойчиво повторяетъ Нелли. — Если у васъ есть какое нибудь горе, подлитесь имъ со мной, я буду васъ утшать, буду, какъ сидлка, за вами ухаживать. Если мы обднли, мы будемъ вмст ходить изъ дома въ домъ, будемъ жить Христовымъ именемъ, лишь бы мн не разставаться съ вами, лишь бы мн всегда быть около васъ. Я вижу, что вы становитесь все слабе и слабе, и не знаю отчего это, что съ вами. Силъ моихъ нтъ выносить эту неизвстность. Я умру съ горя. Милый ддушка, уйдемъ поскоре изъ этого гадкаго дома.

Старикъ закрылъ лицо руками и зарылся головой въ подушку.

— Уйдемъ завтра рано утромъ и никогда, никогда ужъ сюда не вернемся, продолжаетъ двочка, обнявъ его за шею. — Чтобы намъ больше не видать этихъ скучныхъ, противныхъ домовъ! Забудемъ о деньгахъ, обо всемъ, что васъ тревожитъ теперь. Мы пойдемъ въ поле, въ лсъ, въ одной деревн отдохнемъ, въ другой подимъ, будемъ спать подъ открытымъ небомъ, въ тни деревьевъ, когда солнышко такъ весело свтитъ, втерокъ такъ пріятно дуетъ въ лицо. Много ли намъ нужно! A когда вы устанете, мы поищемъ для васъ укромный уголокъ: вы будете отдыхать, а я въ это время буду собирать за двоихъ.

И Нелли залилась слезами, еще крпче прижимаясь къ милому ддушк. Старикъ плакалъ вмст съ ней.

Изливая другъ передъ другомъ всю свою душу, они и не подозрвали, что кто нибудь можетъ быть свидтелемъ ихъ горькихъ слезъ, ихъ стованій на судьбу. A между тмъ, это чисто семейная сцена разыгралась передъ глазами совершенно посторонняго человка и этотъ непрошенный наблюдатель былъ никто иной, какъ уродъ Квильпъ. Онъ вошелъ въ комнату въ ту самую минуту когда Нелли побжала къ ддушк и сла, прижавшись къ нему, на кушетк, такъ что она не могла его видть. Не желая, вроятно изъ деликатности, прерывать ихъ разговоръ, онъ остановился въ нкоторомъ разстояніи, скаля на нихъ зубы. Но такъ какъ онъ уже порядочно усталъ отъ ходьбы и не хотлъ еще больше утомлять свою особу долгимъ стояніемъ, онъ безъ всякой церемоніи, — по своему обыкновенію везд распоряжаться, какъ у себя дома, — прыгнулъ въ заране намченное имъ кресло съ свойственными ему обезьяньими ужимками, влзъ на его спинку, перебросилъ одну ногу на другую, уперся подбородкомъ въ ладонь, склонилъ голову немного на сторону, скорчилъ безобразную гримасу и сталъ внимательно прислушиваться. И вотъ въ этой-то поз, къ величайшему своему изумленію и даже испугу, нечаянно замтилъ его старикъ.

Двочка вскрикнула, увидвъ это милое лицо. Оба съ ужасомъ смотрли на карлика; они не хотли врить своимъ глазамъ. Но это нисколько не смутило Квильпа. Онъ преспокойно оставался на своемъ мст, только раза два снисходительно кивнулъ имъ головой. Наконецъ старикъ очнулся и спросилъ его, какимъ образомъ онъ къ нимъ попалъ.

— Самымъ обыкновеннымъ путемъ, сосдъ, отвчалъ карликъ, указывая черезъ плечо на дверь.

«Я, говорить, къ сожалнію не такъ малъ, чтобы пролзать сквозь замочную дыру.

„Я, говоритъ, пришелъ къ вамъ по длу, сосдъ, мн надо сказать вамъ кое-что наедин, безъ свидтелей. До свиданія, милая Нелли“, и онъ мотнулъ по направленію къ ней головой.

Нелли взглянула на дда. Тотъ поцловалъ ее въ щеку и сдлалъ знакъ, чтобы она вышла.

— Фу ты, какой сладкій поцлуй! Да вдь какъ угодилъ, прямо въ румяную щечку.

И карликъ зачмокалъ губами.

Нелли поспшила уйти. Тотъ искоса поглядывалъ на нее, любуясь ея граціозной походкой, а когда дверь за ней затворилась, сталъ передъ ддомъ восхищаться ея красотой.