И этотъ, и весь слдующій день, старикъ оставался въ томъ же положеніи. Правда, онъ расхаживалъ по всему дому, заглядывалъ во вс комнаты, словно прощался съ ними, но ни однимъ словомъ не намекнулъ, что необходимо пріискать квартиру, и ни разу не вспомнилъ о посщеніи Квильпа. Должно быть, повременамъ, въ голов его смутно проносилась мысль о безпомощномъ положеніи, одиночеств внучки, потому что онъ часто прижималъ ее къ груди и старался ободрить, общая никогда ужъ больше съ ней не разставаться, но, повидимому, онъ не въ состояніи былъ дать себ ясный отчетъ о грозившей имъ бд. Во время болзни нервы его притупились, онъ замтно ослаблъ и физически, и нравственно.

Это старческое безсиліе иметъ свое опредленіе: о такихъ старикахъ у насъ обыкновенно говорятъ, что они уже впали въ дтство, хотя сравненіе старости съ дтствомъ такъ же нелпо, какъ и сравненіе смерти со сномъ. Поставьте рядомъ человка, «впавшаго въ дтство», и ребенка и скажите, что общаго между потухшимъ, безжизненнымъ взоромъ выжившаго изъ ума старика и веселымъ, смющимся, открытымъ личикомъ ребенка, полнаго еще нетронутыхъ жизнью радостныхъ надеждъ и вры въ будущее. Точно также положите спящаго человка рядомъ съ умершимъ и посмотрите, есть ли сходство между благодтельнымъ сномъ, который придаетъ красоту лицу и ясно говоритъ, что человкъ, отдыхая, вознаграждаетъ себя за прошлое и набирается силъ для будущаго, и смертью, безжалостно налагающею свою суровую руку на вншній обликъ человка? Повторяю, нелпо отождествлятъ нашу лучшую, счастливйшую пору жизни съ безобразной, дряхлой старостью.

Наступилъ четвергъ, а старикъ все еще какъ будто ни о чемъ не думалъ. Только ужъ подъ вечеръ, когда они молча сидли вмст, съ нимъ произошла какая-то странная перемна.

Подъ окномъ его комнаты, во двор, росло дерево, довольно большое и раскидистое для такого маленькаго дворика. Его зеленыя втви, освщенныя заходящимъ солнцемъ, покачивались отъ втра и бросали тнь на противоположную стну, рисуя на ней причудливыя картины. Долго любовался старикъ этой движущейся тнью. Уже солнце зашло, на неб взошла луна, а онъ все сидлъ на одномъ мст, не отрывая глазъ отъ дерева, отъ его зеленой листвы.

Посл болзни, надолго приковавшей его къ постели, онъ радовался, какъ дитя, этому деревцу, которое, хотя и одиноко, возвышалось среди крышъ и дымовыхъ трубъ, но, напоминая ему о другихъ деревьяхъ, говорило о другихъ мстахъ далеко за городомъ, гд жизнь привольне, отдыхъ слаще и покойне.

Нелли показалось, что онъ взволнованъ и не желаетъ разговаривать; когда же она увидла, что слезы струятся по его щекамъ, ея наболвшее сердечко немного успокоилось. Но вотъ онъ всталъ съ своего мста и, умоляя ее о прощеніи, хотлъ опуститься передъ ней на колни.

— Что вы? Что съ вами, ддушка?

Нелли усадила его въ кресло.

— Нелли, прости меня за все прошлое; за то, что я собственными руками приготовилъ теб горькую долю; за все, что теб пришлось перенести въ то время, когда я предавался моей безумной мечт.

— Перестаньте, милый ддушка, Богъ съ вами! Поговоримъ лучше о чемъ нибудь другомъ.

— Да, да, поговоримъ о другомъ. Помнишь, мы какъ-то съ тобой бесдовали… когда, бишь, это было? Не то нсколько мсяцевъ тому назадъ, не то на прошлой недл: у меня все спуталось въ голов.

— Не понимаю, ддушка, о чемъ вы говорите.

— Когда я въ первый разъ теб сказалъ, что мы разорены! Сейчасъ, сидя у окна, я вспомнилъ объ этомъ разговор и благословлялъ тебя за твои добрыя, ласковыя слова. Однако, тсс… надо потише говорить; не дай Богъ, услышатъ тамъ внизу, пожалуй, скажутъ, что я съума сошелъ, и разлучать насъ съ тобой. Мы здсь ни одного дня больше не останемся и уйдемъ далеко, далеко.

— Уйдемте отсюда навсегда, милый ддушка, съ жаромъ подхватила Нелли. — Лучше по міру ходить, чмъ оставаться здсь.

— Да, да, мы будемъ странствовать пшкомъ, въ лсу, въ пол, по берегу ркъ, мы будемъ жить на лон природы, поближе къ Богу. То ли дло спать покойно подъ открытымъ небомъ, — посмотри, Нелли, какое оно ясное, вмсто того, чтобы томиться въ душныхъ комнатахъ. Здсь никакъ не отршишься отъ заботъ, здсь невольно поддаешься соблазну! Мы еще можемъ быть счастливы съ тобой, Нелли. Мы постараемся забыть это тяжелое время, какъ будто его никогда не было.

— Мы будемъ счастливы, милый ддушка, только не здсь, воскликнула Нелли.

— Объ этомъ и говорить нечего. Разв здсь можно жить! Нтъ, завтра же поутру мы тихонько выберемся изъ дому, такъ, чтобы никто насъ не увидлъ, и уйдемъ, не оставивъ посл себя и слда. Бдная дточка! Щечки у нея поблднли, глазки помутились отъ слезъ и безсонныхъ ночей, и все изъ-за меня, я знаю. Но подожди, дай Богъ намъ только выбраться отсюда, и ты снова расцвтешь и повеселешь. Завтра мы будемъ свободны и счастливы, какъ птички.

Старикъ положилъ руки на голову внучки и далъ обтъ отнын никогда не разставаться съ ней, пока смерть ихъ не разлучитъ.