Генри Беллер в течение многих лет был тостмейстером на общественных обедах и пил огромное количество заграничных вин. Возможно, иногда прихватывал с собою бутылку или две; в этом не вполне уверен, но удостоверяет, что, если делал это, содержимое выпивал. Пребывает в состоянии подавленности и меланхолии, испытывает внутренний жар и постоянную жажду; думает, что это от вина, которое привык пить (возгласы). В настоящее время без работы, и к заграничному вину не прикасается (шумные аплодисменты).

Томас Бертон, поставщик мяса для кошек лорда-мэра и членов городского совета (при упоминании имени этого джентльмена зал затаил дыхание). Обладатель деревянной ноги; утверждает, что вследствие необходимости ходить по камням деревянная нога обходится ему дорого; имел обыкновение приобретать подержанные деревянные ноги и каждый вечер систематически выпивать по стакану грога, иногда по два (сокрушенные вздохи). Заметил, что подержанные деревянные ноги расщепляются и гниют очень быстро; твердо убежден, что разлагающее воздействие на них оказывает грог (продолжительные рукоплескания). Теперь покупает новые деревянные ноги и пьет только воду и слабый чай. Новые ноги служат, по крайней мере, вдвое дольше, и он приписывает это единственно своей воздержанности (торжествующие возгласы)».

По окончании отчета Энтони Хамм предложил собравшимся развлечься пением. С целью услаждения их умов и душ брат Мордлин приспособил к мотиву Сотого псалма прекрасные слова баллады: «Кто не слышал о юном веселом гребце?», которую он и просил бы пропеть вместе с ним (громкие рукоплескания). Он хотел бы воспользоваться случаем и высказать убеждение, что покойный мистер Дибдин, признав ошибки своей прежней жизни, написал сию балладу, дабы показать преимущества воздержания. Это — гимн трезвости (буря рукоплесканий). Опрятная одежда молодого гребца, ловкость в обращении с веслами, завидное настроение, позволяющее ему, по прекрасному выражению поэта, «и не думать, а только грести», — все это доказывает, что он пил только воду (рукоплескания).

Во время пения плешивый человечек куда-то исчез, но тотчас же вернулся и начал что-то с многозначительным видом шептать мистеру Энтони Хамму.

— Друзья мои, — произнес мистер Хамм, поднимая руку и поглядывая на некоторых старых леди, которые все еще на разные голоса тянули песню, — внизу ждет делегат Доркингского отделения нашего общества, брат Стиггинс. Он опоздал к началу заседания и просит разрешения войти.

Платочки опять замелькали в воздухе с необыкновенным оживлением, ибо мистер Стиггинс пользовался среди дам Бриклейнского отделения величайшей популярностью.

— Полагаю, он может войти, — сказал председатель, озираясь с блаженной улыбкой. — Брат Теджер, введите его, и пусть он нас поприветствует.

Плешивый человечек с поразительной быстротой сбежал с лестницы, и вслед за тем в зале услышали, что он возвращается с достопочтенным мистером Стиггинсом.

— Идет, Сэмми, — прошептал мистер Уэллер, побагровевший от подавляемого смеха.

— Не говори мне ничего, а то я не выдержу, — отозвался Сэм. — Он уже у самой двери. Я слышу, как он колотится головой о косяк.

В это мгновение дверь открылась, и показался брат Теджер, за которым шагал преподобный мистер Стиггинс, появление коего вызвало громкие рукоплескания, топотание ногами и маханье платочками. На все эти проявления восторга брат Стиггинс никак не откликнулся, а только с бессмысленной улыбкой смотрел на свечу, горевшую на столе, и пошатывался из стороны в сторону, словно в нерешительности, на какой бок повалиться.

— Вам, кажется, нездоровится, брат Стиггинс? — шепотом осведомился мистер Энтони Хамм.

— Я совершенно здоров, сэр! — ответил мистер Стиггинс, с усилием ворочая языком, что придавало его тону сугубую свирепость. — Я в полном порядке, сэр!

— А! Прекрасно, — сказал мистер Хамм, отступая на несколько шагов.

— Надеюсь, никто здесь не посмеет сказать, что я не в порядке? — вопросил мистер Стиггинс.

— О! Разумеется, — поспешил успокоить его мистер Хамм.

— И не советую, сэр, не советую! — рявкнул мистер Стиггинс.

Тем временем в зале наступила полная тишина, все с некоторой тревогой ждали возобновления прерванных занятий.

— Брат, быть может, вы обратитесь к собранию? — с любезной улыбкой спросил мистер Хамм.

— Нет, сэр, — ответствовал мистер Стиггинс. — Нет, сэр! Не обращусь, сэр!

По рядам пробежал шепот удивления.

— Я того мнения, сэр, — очень громко произнес мистер Стиггинс, расстегивая сюртук, — я того мнения, сэр, что все в этом собрании напились, сэр. Брат Теджер, — продолжал он, внезапно поворачиваясь к плешивому человечку и еще больше свирепея, — вы пьяны, сэр!

С этими словами мистер Стиггинс, в похвальном стремлении повысить трезвость собрания и изгнать недостойных членов, с такой меткостью нанес удар в переносицу мистера Теджера, что тот покинул залу с быстротой молнии, слетев с лестницы вниз головой.