— Какого черта вы так стучите? — сердито спросил клерк.

— Как? — сонно протянул парень.

— Как сорок извозчиков, — ответил клерк.

— Потому что хозяин велел мне стучать, пока не откроют: он боялся, что я засну.

— Ну так что же вам надо?

— Он внизу.

— Кто?

— Хозяин. Он спрашивает, здесь ли вы?

Мистер Лоутен догадался выглянуть в окно. Перед подъездом стояла открытая коляска, в которой сидел пожилой дородный джентльмен и вопросительно смотрел наверх. Клерк поманил его, и пожилой джентльмен тотчас соскочил на землю.

— Это ваш хозяин в коляске? — спросил Лоутен.

Парень мотнул головой.

Дальнейшие расспросы были прекращены появлением старого Уордля, который, взбежав по лестнице и поприветствовав Лоутена, прошел прямо в кабинет мистера Перкера.

— Пиквик! — воскликнул пожилой джентльмен. — Вашу руку, дружище! Я только позавчера узнал, что вы дали засадить себя в тюрьму. Как вы ему позволили, Перкер?

— Ничего не мог поделать, уважаемый сэр, — ответил Перкер, улыбаясь и нюхая табак. — Вы знаете, что это за упрямец.

— Конечно, знаю, конечно, знаю! — подхватил пожилой джентльмен. — Тем не менее я сердечно рад его видеть.

Говоря это, Уордль еще раз пожал руку мистеру Пиквику, точно так же как и Перкеру, и бросился в кресло, сияя улыбками и здоровьем.

— Подумать только, что творится! — сказал он. — Угостите табачком, Перкер, дружище... Ну и времена!..

— Что вы имеете в виду? — осведомился мистер Пиквик.

— Что я имею в виду? — повторил Уордль. — А то, что все девчонки посходили с ума. Вы скажете, что это не новость? Возможно, но тем не менее это правда.

— Неужели вы прикатили в Лондон только за тем, чтобы нам об этом сообщить? — спросил Перкер.

— Не только, — ответил Уордль, — но главным образом за этим. Как Арабелла?

— Превосходно, и будет рада видеть вас, я уверен, — сказал мистер Пиквик.

— Черноглазая проказница! — воскликнул Уордль. — Я сам чуть было не надумал на ней жениться. Но я рад, что так получилось, очень рад.

— Как же это известие дошло до вас? — поинтересовался мистер Пиквик.

— Разумеется, через дочерей. Арабелла написала им третьего дня, что вышла замуж тайком, без согласия отца своего жениха, и что вы поехали добиваться этого согласия, когда игра уже была сыграна. Я подумал: вот подходящий момент поговорить серьезно с моими девицами, и стал им внушать, какая это ужасная вещь — брак без согласия родителей. И представьте, с них — как с гуся вода. Они нашли, что гораздо ужаснее — венчание без подружек, так что я с таким же успехом мог бы проповедовать перед самим Джо.

Тут пожилой джентльмен остановился, чтобы похохотать, и, насмеявшись от души, продолжал:

— Но это еще полбеды. Это еще не конец их амурам и заговорам. Оказывается, мы шесть месяцев ходили по минам — и вот они взорвались.

— Что вы хотите этим сказать? — вскричал мистер Пиквик, бледнея. — Надеюсь, не новый тайный брак?

— Нет, до этого пока не дошло, но... дело в том, что дочь моя Белла, — та, которая, знаете ли, вышла замуж за Трандля...

— Да, знаем, знаем, — перебил мистер Пиквик нетерпеливо.

— Не запугивайте меня с самого начала! Моя дочь Белла в тот вечер, когда Эмили ушла спать с головной болью после получения письма Арабеллы, села возле меня и завела разговор об этой свадьбе. «Что вы об этом думаете, папа?» «Надеюсь, все пойдет отлично», — ответил я, потому что сидел у камина и потягивал свой грог; я подумал, надо что-нибудь сказать, чтобы поддержать беседу. А она помолчала и говорит: «Это брак по любви, па». «Да, моя милая, — говорю я, — но не всегда такие браки самые счастливые».

— А я с этим не согласен! — горячо вступился мистер Пиквик.

— Прекрасно, — сказал Уордль, — не соглашайтесь с чем хотите, когда придет ваша очередь говорить, но не перебивайте меня. «Па, — говорит Белла, — мне очень грустно слышать, что вы так отзываетесь о браках по любви». «Я был не прав, — отвечаю я, — потому что твоя мать вышла замуж по любви, да и ты тоже». «Я не об этом, па, — говорит Белла, — я хотела потолковать с вами об Эмили».

Мистер Пиквик вздрогнул.

— Что с вами? — осведомился Уордль, прерывая свой рассказ.

— Ничего, — ответил мистер Пиквик, — продолжайте, пожалуйста.

— И Белла объявляет мне, что с Рождества Эмили чувствует себя несчастной; с тех самых пор она, оказывается, состоит в постоянной переписке с вашим юным другом Снодграссом и собралась бежать с ним, следуя похвальному примеру своей подруги, но потом влюбленных взяло раздумье, и, принимая во внимание, что я всегда был довольно добр к ним обоим, они решили все-таки сначала спросить меня, стану ли я противиться тому, чтобы они повенчались обыкновенным, прозаическим способом. И теперь, мистер Пиквик, если вы будете так любезны вернуть своим глазам их естественные размеры и подсказать мне, как, по-вашему, нужно поступить, вы меня премного обяжете.