— Чужой джентльмен, с раненой рукой, целовал и обнимал...

— Кого, Джо? Надеюсь, не служанку.

— Хуже, — гремел он ей в ухо.

— Мою внучку?

— Хуже!

— Еще хуже, Джо?! — спросила старая леди, считая, что она достигла крайнего предела человеческого вероломства. — Кого же, Джо?

Толстый парень опасливо огляделся и прокричал в ухо старой леди:

— Мисс Рейчел!

— Мою дочь? И она снесла это! — воскликнула старая леди.

— Ну да, она тоже целовала его.

— Без моего позволения!.. В ее годы!..

Выполнив то, что он почитал своим долгом, жирный Джо удалился.

Мистер Джингль почти сейчас же по прибытии в Мэнор-Фарм порешил осадить сердце девствующей тетушки. Он был достаточно наблюдателен, чтобы заметить, что его развязные манеры производят на атакуемый им объект весьма выгодное впечатление, а с другой стороны, сильно подозревал в прекрасной матроне обладательницу пусть небольшого, но независимого состояния. Посему он тотчас же решил, что необходимо устранить соперника.

Размышляя о способах осуществления этого плана, он, скрываясь за кустами, добрался до дому. Издали он видел, что мистер Тапмен вместе с другими джентльменами вышел из сада через боковую калитку, и знал, что молодые девушки отправились после завтрака на прогулку. Путь был свободен.

Дверь в гостиную была полуоткрыта. Он заглянул. Тетушка вязала. Он кашлянул; она улыбнулась. Нерешительность была не свойственна характеру мистера Альфреда Джингля. Он таинственно приложил палец к губам, вошел и затворил за собою дверь.

— Мисс Уордль, — сказал он с деланной серьезностью, — простите вторжение — краткое знакомство — нет времени для церемоний — все открыто!

— Сэр! — вскричала тетушка, несколько удивленная поведением мистера Джингля, заставившим ее усомниться в его душевном здоровье.

— Тише! — произнес мистер Джингль театральным шепотом. — Жирный парень — лицо, как булка — круглые глаза — каналья!

— Вы, верно, говорите о Джозефе, сэр? — сказала она, стараясь казаться спокойной.

— Да, сударыня — будь проклят этот Джо! — подлый Джо — все рассказал старой леди — старая леди в бешенстве — диком — в неистовстве — Тапмен — поцелуи и объятия — и все такое, сударыня!..

— Мистер Джингль! — воскликнула тетушка. — Если вы пришли, сэр, оскорблять меня...

— Нисколько — ни в коем случае — собственными ушами — пришел предупредить — предложить свои услуги — предотвратить скандал. Никакого внимания — принято за оскорбление — ухожу.

— Что же мне делать? — вскричала несчастная старая дева, заливаясь слезами. — Мой брат придет в бешенство.

— Разумеется — в неистовство!..

— О, мистер Джингль, что мне сказать?

— Сказать, что ему все приснилось, — ответил мистер Джингль спокойно.

При этих словах душу тетушки озарил луч утешения.

— Э! — ничего нет легче — шалопай мальчишка — прелестная женщина — вам верят, и делу конец!

Пронырливый джентльмен глубоко вздохнул, устремил на нее взор, мелодраматически вздрогнул и отвернулся.

— Вы, кажется, страдаете, мистер Джингль? — спросила леди. — Не могу ли я в благодарность чем-нибудь облегчить ваше горе?

— Увы! — отвечал мистер Джингль, снова вздрагивая. — Как облегчить мое горе, когда ваша любовь досталась человеку, который не может оценить этого блаженства — который даже сейчас рассчитывает на чувства племянницы, создания, которое... но нет, он мой друг — прощайте, мисс Уордль!

Мистер Джингль приложил к глазам неизменный остаток носового платка и собрался уйти.

— Подождите, мистер Джингль! — выразительно проговорила тетушка. — Вы сделали намек на мистера Тапмена. Объяснитесь.

— Никогда! — воскликнул мистер Джингль театрально. — Никогда! — И в доказательство того, что он не хочет подвергаться дальнейшим расспросам, он схватил стул и сел рядом с тетушкой.

— Мистер Джингль, — начала она, — я вас умоляю открыть мне тайну.

Он изобразил короткую душевную борьбу, а затем глухо произнес:

— Мистеру Тапмену нужны только ваши деньги.

— Злодей! — воскликнула тетушка в сильнейшем негодовании. (Сомнения мистера Джингля были рассеяны. У нее есть деньги.)

— Больше, — продолжал он, — он любит другую.

— Другую! — вскрикнула тетушка. — Кого?

— Девчонка — черные глазки — племянница Эмили.

Наступило молчание...

Наконец она, кусая тонкие губы, выпрямилась и проговорила:

— Этого быть не может. Я не могу этому поверить.

— Наблюдайте за ними, — предложил мистер Джингль.