— Эге-ге! — произнес пожилой джентльмен.

— Не действует? — спросил мистер Пиквик.

— Осечка! — ответил мистер Уинкль, который был бледен, вероятно, от разочарования.

— Странное дело! — проворчал мистер Уордль, принимая от него ружье. — Никогда этого с ним не случалось! Да тут нет пистона.

— Черт возьми! — воскликнул Уинкль. — Я забыл про пистоны.

Это маленькое упущение было исправлено. Мистер Пиквик снова присел, и мистер Уинкль с решительным видом выступил вперед, мистер Тапмен выглядывал из-за дерева. Мальчишка заорал; вылетело четыре птицы. Мистер Уинкль выстрелил. Послышался чей-то вопль — явно не птичий: вопль физической боли. Мистер Тапмен спас жизнь неисчислимому количеству птиц, приняв часть заряда в свою левую руку.

Невозможно описать вызванное этим смятение: рассказать, как мистер Пиквик в порыве чувств назвал мистера Уинкля «негодяем»; как мистер Тапмен лежал распростертый на земле и как мистер Уинкль, пораженный ужасом, опустился возле него на колени. Описать все это было бы не менее трудно, чем изобразить, как несчастный джентльмен постепенно приходил в себя, как перевязывали ему руку носовым платком и как встревоженные друзья медленно вели его домой, поддерживая под руки.

Дамы у садовой калитки поджидали их к завтраку. Девствующая тетушка вышла им навстречу; она смеялась и делала им знаки, прося поторопиться. Было очевидно, что ей неизвестно о несчастье. Бедное создание! Бывает, что неведение воистину блаженно!

Они приближались.

— Что-то случилось с маленьким старичком! — заметила Изабелла Уордль.

Тетушка не обратила на эти слова внимания; она подумала, что они относились к мистеру Пиквику. В ее глазах Треси Тапмен был молодым человеком.

— Пожалуйста, не пугайтесь! — крикнул мистер Уордль своим дочерям.

— Да что же случилось? — кричали дамы.

— Маленькое несчастье с мистером Тапменом, больше ничего!

Девствующая тетушка пронзительно взвизгнула и с истерическим смехом упала навзничь на руки племянниц.

— Облейте ее холодной водой! — распорядился пожилой джентльмен.

— Нет, нет! Мне уже лучше, — бормотала тетушка. — Скорей за доктором!.. Он ранен?.. Он убит?.. Он... ха, ха, ха! — Тетушкой овладел второй припадок истерического смеха, перемежавшегося воплями.

— Успокойтесь, — говорил мистер Тапмен, до слез тронутый таким горячим участием к его страданиям. — Успокойтесь, дорогая!

— О!.. Это его голос!.. — воскликнула тетушка, и у нее уже начали проявляться серьезные симптомы припадка номер три.

— Рейчел, не дурите! — оборвал ее мистер Уордль голосом более резким, чем подобало бы, учитывая поэтическую природу этой сцены.

Послали за доктором. Явился хирург, который осмотрел, перевязал руку и объявил, что ранение — самое легкое. Когда волнение унялось, все принялись унимать разыгравшийся аппетит с выражением лиц, которое свидетельствовало, что веселье в обществе восстановилось. Один мистер Пиквик был молчалив и сдержан. Его вера в мистера Уинкля была поколеблена — поколеблена серьезно.

— Играете вы в крикет? — спросил мистер Уордль искусного стрелка.

При всяких других обстоятельствах мистер Уинкль ответил бы утвердительно, но, сознавая всю щекотливость своего положения, он скромно сказал:

— Нет, сэр.

— А вы, сэр? — полюбопытствовал мистер Снодграсс.

— Когда-то играл, но теперь бросил, — ответил хозяин. — Я состою членом здешнего клуба, но не играю.

— Кажется, сегодня разыгрывается матч между клубами Дингли-Делла и Магльтона? — спросил мистер Пиквик.

— Да, — сказал хозяин. — И, конечно, вам хотелось бы присутствовать?

— Я, сэр, — ответил мистер Пиквик, — с величайшим удовольствием присутствую при всяком безопасном спортивном мероприятии, когда неумелые действия неискусных людей не представляют угрозы человеческой жизни. — Мистер Пиквик сделал паузу и пристально посмотрел на мистера Уинкля, который не мог вынести испытующего взгляда своего учителя.

— Можем ли мы, сэр, поручить нашего раненого друга попечению дам? — продолжал мистер Пиквик.

— Лучше попечения и придумать нельзя, — пробормотал мистер Тапмен.

— Совершенно невозможно! — подтвердил мистер Снодграсс.

Итак, под руководством мистера Уордля друзья отправились на место состязания. Им пришлось пройти не более двух миль по тенистым и уединенным тропинкам.

Мистер Пиквик и не заметил, как очутился на главной улице Магльтона.

Всякому, кто имеет склонность к географии, в совершенстве известно, что Магльтон — корпоративный город с мэром, гражданами, пользующимися избирательным правом, и фрименами, что это — древний и верноподданный парламентский город, соединяющий ревностную защиту христианских принципов с благочестивою преданностью торговым правам; в доказательство чего мэр, корпорация и прочие жители в разные сроки представили не менее одной тысячи четырехсот двадцати петиций против рабства негров за границей и такое же число петиций против какого бы то ни было вмешательства в фабричную систему у себя на родине, шестьдесят восемь — в пользу продажи церковных бенефиций и восемьдесят шесть — за отмену воскресной торговли.