— Хорошо.

— Он сядет рядом с нею за столом и будет рассыпаться в любезностях.

— Пусть.

— Все внимание — ей.

— Пусть.

— И он покинет вас.

— Покинет меня! — вскричала тетушка. — Он покинет меня? — Она дрожала от гнева и разочарования.

— У вас есть характер?

— Без сомнения!

— Вы будете после этого иметь с ним дело?

— Никогда!

— Изберете кого-нибудь другого?

— Да.

— Изберете?

Мистер Джингль упал на колени. В этой позе он пробыл пять минут и встал признанным другом сердца девствующей тетушки под условием, что клятвопреступление Тапмена будет доказано.

Бремя доказательства лежало на мистере Альфреде Джингле; и он собрал свои улики в тот же день за обедом. Мистер Треси Тапмен сел за стол с мисс Эмили, делал глазки, шептался, улыбался. Ни словом, ни взглядом, ни кивком не одарил он ту, которая накануне вечером была царицею его сердца.

«Черт бы побрал этого парня! — думал между тем мистер Уордль, которому мать уже сообщила о случившемся. — Ясно, что он спал! Одно воображение».

«Предатель! — думала тетушка. — Милый мистер Джингль не обманул меня. О, как я ненавижу этого злодея!»

Странное поведение мистера Тапмена станет понятным, если читатель примет к сведению следующий разговор.

Время — вечер; место действия — сад. По боковой дорожке прогуливаются две особы: мистер Тапмен и мистер Джингль.

— Как я держал себя? — начинает первый.

— Блистательно — превосходно — как нельзя лучше — завтра вы повторите ту же роль — каждый вечер — до новых указаний.

— И этого желает Рейчел?

— Разумеется — ей это тяжело — но иначе невозможно — отвлечь подозрения — боится брата — несколько дней еще — старики успокоены — увенчается вашим счастьем.

— Ничего не велела передать?

— Любовь — беспредельная нежность — неизменное расположение. От вас передать что-нибудь?

— Мой дорогой друг, — ответил невинный мистер Тапмен, — передайте мою горячую любовь... что-нибудь нежное, расскажите, как трудно мне притворяться; но скажите, что я признаю необходимость вести себя именно так, как она указала через вас сегодня утром.

— Скажу. Это все?

— Да. И прибавьте, что я не могу дождаться той минуты, когда она станет моею.

— Конечно, конечно. Больше ничего?

— О, дорогой мой, — воскликнул мистер Тапмен, пожимая руки приятелю, — примите мою глубочайшую благодарность и скажите, чем могу я отплатить вам за услугу?

— Не стоит и говорить! — ответил мистер Джингль. Но вдруг он остановился, словно вспомнил что-то: — Кстати, не можете ли мне одолжить десять фунтов? Отдам через три дня.

— Думаю, что могу, — с готовностью отозвался мистер Тапмен.

Мистер Тапмен отсчитал деньги.

— Будьте осторожны! — заключил мистер Джингль. — Ухаживайте за племянницей — с тетушкой никаких любезностей, скорее наоборот — только путь обмана — испытанный путь.

— Постараюсь, — сказал мистер Тапмен.

Обеденная сцена повторялась в течение трех последующих дней. На четвертый день хозяин был весел, ибо окончательно убедился в том, что мистера Тапмена обвинили незаслуженно. Весел был и мистер Тапмен, ибо мистер Джингль сообщил ему, что дело его близится к желаемой развязке. Весел был и мистер Пиквик, ибо это было его обычное настроение. Невесел был мистер Снодграсс, ибо он ревновал к мистеру Тапмену. Весела была старая леди, потому что выиграла в вист. Веселы были мистер Джингль и мисс Уордль — в силу оснований, достаточно важных для этой насыщенной событиями истории, чтобы о них рассказать в особой главе.

Ужин был накрыт, стулья были расставлены вокруг стола, бутылки, кувшины и стаканы были размещены на буфете.

— Где же Рейчел? — спросил мистер Уордль.

— Да, и Джингль, — добавил мистер Пиквик.

— В самом деле! — воскликнул хозяин. — Я уже часа два по крайней мере не слыхал его голоса. Эмили, милая, позвоните.

На звонок явился толстый парень.

— Где мисс Рейчел?

Он не может сказать.

— А где мистер Джингль?

Он не знает.

Все выказали удивление. Было поздно — уже двенадцатый час. Мистер Тапмен посмеивался в рукав. Они где-нибудь задержались, разговаривая о нем.

— Они, наверное, сейчас явятся! — сказал мистер Уордль. — Из-за опоздавших я ужина не откладываю. Садитесь, прошу вас.

На столе красовался огромный кусок холодной говядины, и мистер Пиквик получил солидную порцию. Он уже поднес вилку ко рту, как вдруг из кухни донесся гул множества голосов. Мистер Пиквик насторожился и положил вилку. Мистер Уордль также насторожился и бессознательно выпустил из рук нож, который так и остался торчать в куске мяса.