Маленький человек остановился и взял понюшку табаку.

— Ну, что же дальше? — спросил мистер Джингль.

— А дальше то, уважаемый сэр — не угодно ли табачку... о, это — очень хорошо — разорительная привычка; итак, уважаемый сэр, вы красивый юноша, светский, и, будь у вас деньги, вы могли бы создать себе блестящее положение, не правда ли?

— Ну, а дальше? — повторил мистер Джингль.

— Не находите ли вы... Теперь, уважаемый сэр, я обращаюсь к вам с вопросом, не находите ли вы, что пятьдесят фунтов и свобода — несколько лучше, чем мисс Уордль и ожидание?

— Не выйдет, не хватает и половины, — сказал мистер Джингль, вставая.

— Нет, уважаемый сэр, — вскричал маленький адвокат, удерживая его за пуговицу, — сумма круглая. Человек с вашими способностями в ничтожное время мог бы утроить ее, уважаемый сэр: с пятьюдесятью фунтами можно много сделать.

— Со ста пятьюдесятью можно сделать больше! — холодно произнес мистер Джингль.

— Итак, уважаемый сэр, не стоит терять времени по пустякам, скажем... скажем... семьдесят.

— Дорогая афера! — деньги из кармана — почтовые лошади — девять фунтов, разрешение — три, уже — двенадцать — отступных — сто, итого — сто двенадцать. — Задета честь — теряю леди...

— Полно, уважаемый сэр, полноте! — перебил маленький человек. — О двух последних пунктах упоминать не стоит! Итак, сто двенадцать, — скажем, сто, идет?

— И двадцать!

— Дайте ему, — вмешался мистер Уордль, — и пускай убирается.

Чек был написан маленьким джентльменом и положен в карман мистером Джинглем.

— Теперь убирайтесь отсюда, — рявкнул мистер Уордль, поднимаясь.

— Уважаемый сэр! — снова остерег его маленький человек.

— Ухожу, — сказал невозмутимый Джингль. — Кстати, — он швырнул разрешение к ногам мистера Пиквика, — перемените имя — пригодится для Тапи.

Мистер Пиквик был философ, но в конце концов философы — тоже люди, только в доспехах. Стрела настигла его и проникла сквозь философскую броню в самое сердце! В порыве ярости он запустил во врага чернильницей и сам устремился за нею. Но мистер Джингль исчез, а он очутился в объятиях Сэма.

— Ого! — сказал эксцентричный служитель. — Видать, мебель в ваших краях дешева, сэр. Самопишущие чернила: за вас расписались на стене. Постойте, сэр. Какой толк гнаться за человеком, которому повезло и который теперь на другом конце Боро?

Ум мистера Пиквика, как умы всех истинно великих людей, был открыт для разумных доводов. Мысль его работала быстро и мощно: одного мгновения было достаточно, чтобы сей достойнейший джентльмен осознал бессмысленность своей ярости. Он успокоился так же быстро, как и вспыхнул. Он перевел дух и ласково взглянул на друзей своих.

Говорить ли о жалобах и стонах, воспоследовавших, когда мисс Уордль узнала, что она брошена неверным Джинглем? Извлекать ли нам на свет мастерское описание этой душераздирающей сцены мистером Пиквиком? Его записная книжка, орошенная слезами сердечного сочувствия, лежит перед нами; одно слово, и она очутится в руках наборщика. Но нет! Надо быть твердым! Не будем терзать сердце читателей изображением таких страданий!

На следующий день два друга и покинутая леди разместились в громоздкой наемной карете и медленно и печально покатили назад в Магльтон.

Ночь покоя и отдыха в глубокой тишине Дингли-Делла и часовая утренняя прогулка на свежем и ароматном воздухе совершенно обновили мистера Пиквика, изгладив все следы телесной усталости и душевных потрясений. Знаменитый муж двое суток не видел своих друзей и последователей, и обычное человеческое воображение не может представить ту степень радости, с какою он приветствовал мистера Уинкля и мистера Снодграсса, когда встретил их.

Пожав им руки, мистер Пиквик спросил:

— А что Тапмен?

Мистер Уинкль не ответил ни слова. Он отвернулся и как будто предался печальным размышлениям.

— Снодграсс, — проговорил мистер Пиквик не без тревоги, — как поживает наш друг? Он здоров?

— Да, — ответил мистер Снодграсс, и слеза задрожала на его поэтическом веке, как дождевая капля на оконной раме, — да, он здоров.

Мистер Пиквик переводил взгляд с одного на другого.

— Уинкль, Снодграсс, — произнес он, — что это значит? Что случилось? Говорите, я умоляю — нет, я приказываю вам — говорите!

— Он уехал, — промолвил мистер Снодграсс.

— Уехал! — вскричал мистер Пиквик. — Уехал! Куда?

— Мы можем только строить догадки на основании этого письма, — ответил мистер Снодграсс, доставая из кармана листок и передавая его в руки друга. — Вчера утром, когда мы получили письмо мистера Уордля о том, что к вечеру он вернется домой с сестрой, мы заметили, что грусть, омрачавшая душу нашего друга, усилилась. Вскоре затем он исчез. Вечером конюх из «Короны» в Магльтоне доставил нам письмо.