Капитан Болдуиг был маленький, свирепый человек в синем сюртуке, имевший обыкновение совершать прогулки в обществе толстой трости с медным наконечником, а также садовника и его помощника с раболепными физиономиями, которым (садовникам, не физиономиям) капитан Болдуиг отдавал приказания со всем подобающим величием и суровостью, ибо его свояченица была замужем за маркизом, дом капитана был виллою, а его земля — владениями, и все это было очень возвышенно и величественно.

Не проспал мистер Пиквик и получаса, как появился, шагая со всей стремительностью, какую допускали его осанка и важность, маленький капитан Болдуиг в сопровождении своих садовников. Приблизившись к дубу, капитан Болдуиг остановился, глубоко перевел дух и окинул расстилавшийся перед ним ландшафт таким взором, словно этот ландшафт должен был испытывать величайшее удовольствие от того, что капитан Болдуиг обратил на него внимание; затем он энергично ударил по земле тростью и кликнул главного садовника:

— Хант!

— Здесь, сэр, — отозвался тот.

— Утрамбовать здесь завтра утром, слышите, Хант?

— Да, сэр.

— Следите, чтобы это место содержалось в полном порядке... Слышите, Хант?

— Да, сэр.

— И напомните мне, нужно поставить столб с предупреждением о самострелах для браконьеров и всяких бродяг, чтобы не шатались здесь кто ни попадя. Слышите, Хант?

— Напомню, сэр.

— Прошу прощенья, сэр, — проговорил помощник, дотрагиваясь рукою до шляпы.

— В чем дело, Уилкинс?

— Прошу прощенья, сэр, мне кажется, и сегодня здесь кто-то был.

— Ну да?! — рявкнул капитан, грозно озираясь.

— Видите, они здесь обедали, сэр.

— Черт бы побрал, какая наглость, — сказал капитан, когда корки хлеба и другие объедки, валявшиеся на траве, остановили на себе его взор. — Они жрали здесь! Хотел бы я застукать этих бродяг! — добавил капитан, сжимая свою толстую трость.

— Прошу прощенья, сэр, — промолвил Уилкинс, — но...

— Но — что?! — взревел Болдуиг. Проследив за направлением взгляда Уилкинса, он заметил тачку мистера Пиквика.

— А! — закричал капитан, тыча палкой в тело мистера Пиквика. — Кто вы такой? Отвечайте, мошенник!

— Холодный пунш, — промычал мистер Пиквик и снова погрузился в сон.

— Что? — переспросил капитан Болдуиг.

Ответа не последовало.

— Как он назвал себя? — спросил капитан.

— Пунш, кажется, сэр, — ответил Уилкинс.

— Какая наглость! Он только притворяется, будто спит! — загремел капитан. — Он пьян! Увезите его, Уилкинс.

— Куда прикажете, сэр? — робко осведомился Уилкинс.

— К черту, — ответствовал капитан.

— Слушаю, сэр.

— Постойте! — крикнул капитан.

Уилкинс остановился.

— Отвезите его в загон для скота! Я над собой не позволю издеваться. Прочь!

Мистера Пиквика укатили прочь, а великий капитан Болдуиг, едва сдерживая негодование, продолжал прогулку.

Трудно описать удивление охотников, когда, возвратясь к дубу, они увидели, что мистер Пиквик вдруг выздоровел и исчез с тяжелою тачкой. Они обшарили все углы и закоулки, искали вместе, искали поодиночке, они кричали, свистали, хохотали, звали, но безуспешно: мистер Пиквик не обнаружился. После нескольких часов бесплодных поисков они пришли к печальному выводу, что им остается вернуться домой без него.

Тем временем мистер Пиквик был отвезен в деревню и благополучно водворен вместе с тачкою в загон, к безмерному веселью не только всех деревенских мальчишек, но и трех четвертей взрослого населения, собравшегося вокруг в ожидании его пробуждения. Если одно его появление доставило им столь огромное удовольствие, то нетрудно представить себе восторг, который охватил их, когда он, несколько раз слабо проблеяв: «Сэм!», наконец приподнялся, сел в тачке и недоуменно уставился на находившиеся перед ним лица.

Пробуждение его было встречено единодушным восторженным ревом, а когда он машинально спросил: «Что случилось?» — рев этот сделался еще оглушительней.

— Вот потеха! — гоготала толпа.

— Где я? — воскликнул мистер Пиквик.

— На скотном дворе! — отвечали голоса.

— А как я сюда попал?

— Болдуиг! Капитан Болдуиг! — слышалось в ответ.

— Выпустите меня! — кричал мистер Пиквик. — Где мой слуга? Где мои друзья?

— Какие еще друзья?! — И в мистера Пиквика полетели репа, картошка, яйца и еще кое-какие свидетельства игривого настроения многоголового чудища.

Трудно сказать, сколько времени продолжалось бы это представление и сколько еще пришлось бы выстрадать мистеру Пиквику, если бы быстро проезжавшая мимо коляска не остановилась и из нее не выскочили старик Уордль и Сэм Уэллер; первый значительно быстрее, чем можно об этом написать и даже прочесть, проложил себе путь к мистеру Пиквику и посадил его в экипаж как раз в тот самый момент, когда второй завершил третий, и последний, раунд единоборства с представителем сельской власти — бидлом. Как только коляска выкатилась из деревни, мистер Пиквик сказал: