попросил никаких разъяснений, а сказал только, что без ошибок при наборе

обойтись нельзя, особенно при спешной работе, но что для исправления ошибок у

нас в типографии предварительно читается корректура, и только по исправлении

ее оттиск с набора посылается автору.

– Вот то-то и плохо, что наборщики всегда надеются на корректора... А у

вас хороший корректор?.. Кто У вас корректор?

Я указал Федору Михайловичу на сидевшую тут же за столом и читавшую

какую-то корректуру В. Тимофееву, с честью подвизающуюся на скучном

148

корректорском поприще чуть ли не по сие время; хозяин отрекомендовал ее как

корректоршу хорошую, и Федор Михайлович, позабыв объяснить мне свои знаки, перевел свои увещания относительно исправления корректуры на нее, прося

главным образом не испещрять его статей запятыми. Затем он осведомился у меня

о составе номера "Гражданина", долженствовавшего выйти в свет уже за его

подписью, сказал, что составлять номера будет по-прежнему издатель {2}, а ему, Достоевскому, мы должны будем присылать для подписи лишь корректуры

сверстанных листов, за исключением его и некоторых статей издателя, которых, по его усмотрению, понадобится присылать предварительно корректуры в

гранках. Наконец, осведомившись о времени присылки ему корректуры его

"Дневника", Федор Михайлович ушел из типографии.

При всем желании угодить знаменитому писателю и тем зарекомендовать

себя перед ним на первых порах, мы набрали его статью совсем не так, как он

желал. Произошло это оттого, что Федор Михайлович, отвлекшись постоянно

озабочивавшим его вопросом о корректоре, забыл объяснить мне один свой

условный знак, состоявший в том, что для более отчетливого обозначения

каждого нового периода речи, начинающегося обыкновенно с новой строки,

Федор Михайлович ставил росчерк в виде глаголя, то есть буквы г, в лежачем

положении.

На основании принятых понятий о корректурных, а следовательно, и

рукописных знаках вообще, знак этот был понят всеми нами совершенно в

обратном смысле, то есть был сочтен за знак соединения периодов речи или, иначе сказать, за знак уничтожения новых строк - абзацев, по типографской

терминологии. Так как знаки эти стояли у каждого нового периода, то вся первая

глава, вследствие обратного толкования знака, очутилась в наборе состоящею из

одного длинного периода. И мне и корректорше нашей это обстоятельство

показалось несколько странным, однако ж смысл знака для всех нас был так ясен, что мы не посмели умничать над текстом столь опытного писателя и в таком виде

послали ему оттиск на корректуру.

Обратно корректуру эту Федор Михайлович привез в типографию сам.

– Вот, вы говорили мне, что у вас наборщики хорошие, - заговорил Федор

Михайлович, обращаясь ко мне, тоном, как мне показалось, более мягким, чем в

первый его приезд в типографию.
– Как вы мою статью-то набрали, на что

похоже?.. Ведь совсем никуда не годится, надо все снова набирать!.. Смотрите, -

продолжал он, разложив привезенную корректуру на столе.
– Там, где у меня

были поставлены знаки, что текст должен начинаться с новой строки, вы всё

слили вместе и набрали сплошь... Ну, что вы теперь с этим будете делать? Ведь

этого, я думаю, поправить нельзя, придется набирать все снова?

Я объяснил Федору Михайловичу причину недоразумения.

– Я тридцать лет пишу так, и в типографиях, где я печатал свои сочинения, всегда понимали мои знаки как надо... У вас, стало быть, совсем по-другому, так

вы скажите мне, какой у вас принято ставить знак в таких случаях, тогда я, уж

делать нечего, буду делать знаки по-вашему.

На это я возразил, что знаки у нас в типографии общепринятые, а если

данный знак понимали где-нибудь иначе, чем у нас, то это делалось условно, что

149

легко достижимо и у нас, так как с этого раза и мы будем понимать его знаки как

надо, и что поэтому ему совсем не нужно изменять своей привычки в писании

оригинала для нашей типографии.

– Вот то-то и есть! Ведь я говорил вам, что к моей рукописи примениться

надо, а вы говорили, что она разборчивая, ну, вот вам и разборчивая! Исправляйте

теперь как знаете!

Я обнадежил Федора Михайловича в том, что знаки его мы теперь