"не от мира сего", но сумел бы уберечь Федора Михайловича, если б с ним

случился приступ эпилепсии. <...>

Вернулся Федор Михайлович из Оптиной пустыни как бы

умиротворенный и значительно успокоившийся и много рассказывал мне про

обычаи Пустыни, где ему привелось пробыть двое суток. С тогдашним

знаменитым "старцем", о. Амвросием, Федор Михайлович виделся три раза: раз в

толпе при народе и два раза наедине, и вынес из его бесед глубокое и

проникновенное впечатление. Когда Федор Михайлович рассказал "старцу" о

постигшем нас несчастии и о моем слишком бурно проявившемся горе, то старец

спросил его, верующая ли я, и когда Федор Михайлович отвечал утвердительно, то просил его передать мне его благословение, а также те слова, которые потом в

романе старец Зосима сказал опечаленной матери. <...>

Вернувшись осенью в Петербург, мы не решились остаться на квартире,

где все было полно воспоминаниями о нашем умершем мальчике, и поселились в

Кузнечном переулке, в доме N 5, где через два с половиной года было суждено

судьбою умереть моему мужу. <...>

Внешняя жизнь шла по-прежнему: Федор Михайлович усиленно работал

над планом своего нового произведения (составление плана романа всегда было

главным делом в его литературных работах и самым трудным, так как планы

некоторых романов, например романа "Бесы", переделывались иногда по

нескольку раз). Работа шла настолько успешно, что уже в декабре 1878 года, кроме составленного плана, было написано около десяти печатных листов романа

188

"Братья Карамазовы", которые и были напечатаны в январской книжке "Русского

вестника" за 1879 год.

В декабре 1878 года (14-го) Федор Михайлович принимал участие в

литературно-музыкальном вечере в зале Благородного собрания в пользу

Бестужевских курсов. Он прочел из романа "Униженные" "рассказ Нелли". Что

всех слушателей поразило в чтении Федора Михайловича - это было

необыкновенное простодушие, искренность, как будто читал не автор, а

рассказывала про свою горькую жизнь девушка-подросток. Было особенное

искусство в том, чтобы столь простым чтением произвести на слушателей

неизгладимое впечатление. Курсистки чрезвычайно горячо принимали читавшего, и, я помню, мужу было очень приятно быть среди этой восторженной молодежи, так искренне к нему относившейся. Впоследствии Федор Михайлович с

особенным удовольствием откликался на зовы читать в пользу учащегося

юношества. <...>

Первые два месяца наступившего <1879> года прошли для нас спокойно: Федор Михайлович усиленно работал над романом, и работа ему давалась. В

начале марта мужу пришлось принять участие в нескольких литературных

вечерах. Так, 9-го марта муж читал в пользу Литературного фонда в зале

Благородного собрания. В этом вечере приняли участие наши лучшие писатели: Тургенев, Салтыков, Потехин и другие. Федор Михайлович выбрал для чтения

"Рассказ по секрету" из "Братьев Карамазовых", прочел превосходно и своим

чтением вызвал шумные овации. Успех литературного вечера был так велик, что

решили повторить его 16-го марта почти с теми же (кроме Салтыкова)

исполнителями. Во время чтения 16-го марта мужу был поднесен букет цветов от

лица слушательниц Высших женских курсов. На ленте, расшитой в русском

вкусе, находилась сочувственная чтецу надпись. <...>

На пасхальных праздниках (3-го апреля) в Соляном городке состоялось

литературное чтение в пользу Фребелевского общества; на нем Федор

Михайлович прочел "Мальчика у Христа на елке". Ввиду того что праздник был

детский, муж пожелал взять на него и своих детей, чтобы они могли услышать, как он читает с эстрады, и увидеть, с какою любовью встречает его публика.

Прием и на этот раз был восторженный, и группа маленьких слушателей поднесла

чтецу букет цветов. Федор Михайлович оставался до конца праздника,

расхаживая со своими детьми по залам, любуясь на игры детей и радуясь их

восхищению доселе невиданными зрелищами.

На пасхе же Федор Михайлович читал в помещении Александровской

женской гимназии в пользу Бестужевских курсов. Он выбрал сцену из

"Преступления и наказания" и произвел своим чтением необыкновенный эффект.