Да, вопросы "что мне делать, если я проиграю и что, если выиграю" решить надо в общем виде до того, как все случиться. Не то поздно будет запирать ворота, когда лошадей уже уведут. К тому же мы с Иллуми склонны нагонять друг на друга вал совсем не свойственных нам в обычном состоянии эмоций, перетягивая метафорический канат на тему ответственности, безопасности и силы. И хоть мириться потом бывает очень приятно, но быстрому и трезвому мышлению это не способствует.

В любом случае эти выяснения отложатся до завтрашнего утра, когда Иллуми отбудет по делам. Сегодня уже вечер, мои медицинские испытания заканчиваются, и нам осталось только выпить чаю и расслабиться вдвоем в по-сибаритски мягкой постели...

Подойдя к нашим комнатам, я только кладу ладонь на клавишу двери, но в приоткрывшуюся щель в эту же самую секунду доносится возмущенный возглас, и я замираю, опустив руку. Это еще что за новости?

– ... Я сообщу вам, когда он захочет вас увидеть. Если захочет.

Голос Иллуми холоден и колок.

Какие-то семейные проблемы? И я, полагаю, там придусь совсем некстати. Пойти, что ли, посидеть в своей комнате, которую я все равно использую исключительно как склад не нужных мне в повседневной жизни вещей...

Несколько быстрых шагов - мой Старший в раздражении обычно прохаживается по комнате.

Эхом отзывается тонкий звяк посуды - словно кто-то резко поставил чашечку на блюдце, - и скрип кресла. У нас гости, а не просто ссора по комму?

– Я не навяжу свою компанию тому, кому она не доставит удовольствие, - возражает мягкий баритон, который кажется мне смутно знакомым.
– Но я вижу, что Эрику приятно мое общество, и приглашение было написано его рукой.

Только теперь я узнаю этот голос. Майор Рау.

Беззвучно выругавшись, я считаю на пальцах дни. Ах да, верно. Серебряная лента и темный лепесток розы; глупая, невинная забава, устроенная нами всего позавчера в полнейшем неведении будущего.

– Я прошу вас умерить строгости, Эйри, - вкрадчивым голосом прибавляет майор.
– Даже если юноша провинился перед вами своим свойственным барраярцам упорством, прошу вас, не лишайте его удовольствия видеть гостей. Уверяю вас, что моя дружелюбная опека составит для него похвальный контраст с вашей суровостью, и ваш деверь сам смягчит свой нрав.

А вот это уже становится интересным. Похоже, майор решил, что я заперт под замком без сладкого и права переписки? Пусть Иллуми сам выкручивается, а постою за дверью, послушаю. Хоть бы никто их слуг не застал меня в этом деликатном положении - привалившегося к косяку и с любопытным ухом, приложенным к дверной щели.

– Слухи о моей суровости сильно преувеличены, - сообщает Иллуми голосом до того жестким, что я подозреваю, что он сдерживает смех.
– А опеки от вас он не потерпит, ручаюсь.

– Я бы мог показать ему город, - мечтательно тянет гем-майор, - и моя опека была бы столь куртуазна и ненавязчива, что, уверяю, ваш Эрик не обиделся бы.

Это он зря. После того, как меня выдернули в полицию, словно репку из грядки, умеренная в обычные дни паранойя Иллуми вовсе взлетела до небес. Предложение вывезти меня из дома он, боюсь, сейчас расценивает как посягательство не только на мою невинность, но еще и на безопасность. Однако эти соображения мой Старший оставляет при себе и прибегает, как ему, должно быть, кажется, к неотразимому аргументу:

– В романтической куртуазности с вашей стороны Эрик Форберг точно не заинтересован. Он занят.

Увы, безрезультатно.

– Барраярцы не так моногамны, как они это утверждают вслух, - назидательно и немного наивно возражает Рау, - поверьте моему опыту. Не знаю, что касается их женщин, но мужчины - точно. Не думаю, что Эрику стоит закрывать все возможности расширить свой круг знакомств только на основании того, что он говорит о барраярской верности...

Ах ты нахал! Клеить меня на глазах... нет, с открытого разрешения моего Старшего! Или у цетов так дела и устраиваются? Детей они выращивают в баночках, невинность тут не в цене, значит, можно и нужно прийти к главе семейства и уведомить, что имеешь желание одолжить его очаровательную младшую родственницу - или родственника - галантно потрахаться на пару вечеров? Я затыкаю ладонью рот, чтобы не расхохотаться. Ситуация настолько смешна, что даже не оскорбительна.

– Вашему опыту?
– переспрашивает Иллуми обманчиво мягко.

– Вы же знаете, я был в барраярском плену, - судя по голосу, майор не сожалеет, а хвастается.
– Твердость духа, мягкость слов и разумный подход оказали впечатление на моего пленителя, прежде желавшего меня убить, и остаток отпущенного нам времени мы провели в нежном согласии.

Соблазнитель барраярцев, с опытом, мать его так! Иллуми отвечает на это недвусмысленное заявление ошеломленным молчанием, и секс-бомба Рау решительно добавляет: