некоторое время в последующем движении Блока-поэта. Особый лирический

поворот темы социального неравенства, присутствующий в стихотворении

«Ангел-Хранитель», разработан в стихотворении «Холодный день» (сентябрь

1906 г.). Здесь опять-таки тема социального неравенства сплетается с личной,

лирической драмой, решаемой иначе, чем в «Ангеле-Хранителе»: любящие друг

друга люди одинаково охвачены скорбью и ужасом перед лицом социальной

беды, эта беда ломает их общую судьбу. Возникает подлинно лирическая

ситуация дающая возможность человечески-значительного решения:

Стараясь не запачкать платья,

Ты шла меж спящих на полу.

Но самый сон их был проклятье,

Вон там — в заплеванном углу.

Ты обернулась, заглянула

Доверчиво в мои глаза

И на щеке моей блеснула,

Скатилась пьяная слеза.

Нет! Счастье — праздная забота,

Ведь молодость давно прошла

Нам скоротает век работа.

Мне — молоток, тебе — игла.

Значительность ситуации здесь заключается в том, что социальную коллизию

не запутывает тот причастный «мгле», в смысле бесплодной общественной

реакции, женский характер, который выступает в «Ангеле-Хранителе», —

поэтому сама социальная коллизия, в виде совести, становится источником

лиризма (разумеется, в положительном, жизнеутверждающем смысле

блоковской категории лирики). Вся поэзия лирической ситуации извлекается из

совести — в ней сливаются и лица персонажей, и социальная коллизия. Лиризм

и социальность выступают в единстве, — таким образом, темы стихов о

1905 годе из «Нечаянной Радости» как бы заново возникают здесь в ином,

внутреннем, лирическом освещении.

Само по себе такое решение социальной темы по природе подобного

сюжета может быть только единичным — это не художественный принцип,

которого ищет Блок, но частный случай. Суть дела ведь в том, что такого типа

лирические характеры людей, ломающих свою жизнь от острого личного

чувства социальной несправедливости, по самой логике вещей могут быть

только единичными. Общих способов подхода к современному человеку в

поэзии подобная ситуация не может дать ни при каких обстоятельствах, — само

такое острое чувство социальной тревоги может быть какой-то краской в более

широко развертываемом лирическом характере, но не его основой Проблема

основ лирического характера по-прежнему остается проблемой, сама же такая

ситуация в общем ряду блоковских стихов неизбежно становится

повествовательной, «рассказом в стихах». Она и выступает в книге «Земля в

снегу» как рассказ в стихах, среди других повествовательных сюжетов раздела

«Мещанское житье». Принципиальное творческое значение для эволюции

Блока имеет как раз весь этот раздел в целом. Он переходный, этот раздел, его

потом, во втором томе блоковского собрания лирики, не будет, — сейчас же он

необыкновенно важен. Поиски нового лирического характера здесь выступают

в виде цепи стихотворных рассказов с максимально возможными для Блока

этого периода социально-конкретными сюжетами; наибольшее значение имеют

сюжеты городской жизни. Бытовая конкретизация ставит целью социально

определить происходящее. Персонажи, выступающие здесь, должны быть

людьми социальных низов, «простыми людьми» — в этом смысл,

вкладываемый Блоком в слова «Мещанское житье». Сам быт в его социальной

определенности должен быть поэзией, лирикой в новом качестве, — не поэзией

неопределенных, условно-стихотворных, хотя бы и очень напряженных,

внутренне подлинных эмоций, но эмоций, присущих вполне определенному

кругу людей. Эпиграфы из Ап. Григорьева и Гейне ко всему разделу

подчеркивают общую установку на единство лиризма и социальности, на

необходимость насыщения конкретных в бытовом и социальном смысле

сюжетов внутренней поэзией.

Основной персонаж этого ряда стихов — обитатель чердака с «окнами во

двор», социально обездоленный человек с присущим ему кругом мыслей и

переживаний. Главное в свойственном ему чувстве жизни — трагизм,

проистекающий из нужды, покинутости, одиночества, бесперспективности в