реальности того или иного типа переживаний, их близости или отдаленности от

подлинных жизненных коллизий. Сам же подобный тип личности и сознания,

как это становится ясным Блоку, возникает в конкретном историческом

контексте. В дневниковой записи от 15 августа 1917 г. «Балаганчик»

характеризуется как «произведение, вышедшее из недр департамента полиции

моей собственной души» в органической связи с целым циклом общественных

явлений, определяемых как «… вихрь атомов космической революция» (VII,

301), которую породили «лиловые миры первой революции» (VII, 300).

В применении к театру Блока обращение к иронии в первом же

драматическом опыте означало выражение недоверия к жизнеспособности,

258 Родина Т. М. Александр Блок и русский театр начала XX века, с. 107 –

108.

реальности «театрализованного» лирического романа «Стихов о Прекрасной

Даме». Возникнув из творческой переработки одноименного стихотворения,

драма «Балаганчик» и более широко связана с ранним творчеством поэта. Даже

беглая попытка рассмотрения связей стихотворных мотивов с драмой

показывает, что изменения, которым подвергалась постепенно ироническая

тема, относятся к широко понимаемым проблемам конфликта и драматического

характера, не представляют собой простого пародирования сюжета

«лирического романа».

В каноническом составе первого тома лирики Блока мы находим не только

ряд стихотворений иронического плана, но даже и более или менее

разработанные мотивы «арлекинады», «кукольности», сами центральные

персонажи лирического романа подчас принимают балаганное обличье. Все это

связано с очень сложным отношением поэта к своим героям. В ряде случаев

имеются даже разработки отдельных сюжетных ситуаций драмы — таков,

скажем, мотив ожидания Невесты, разрешающийся в неожиданном

направлении («Говорили короткие речи…», «все кричали у круглых столов…»),

или мотив неудач Пьеро и мнимой, иронической победы Арлекина («Явился он

на стройном бале…», «Свет в окошке шатался…» и т. д.). Эти мотивы

поразительно близки в их решении к отдельным сюжетным поворотам драмы

«Балаганчик», в то же время они органически связаны с центральной коллизией

любовного романа, описываемого в «Стихах о Прекрасной Даме», с

возможностью «изменения облика» как Дамой, так и ее рыцарем. Все это в

целом обнаруживает театрально-условный характер сюжета, недоверие автора к

тому, что выход, как будто бы найденный героями, реален.

Вместе с тем в «лирическом романе» ирония все-таки играет побочную и

совершенно особую роль. Театральная героичность ею не снимается. Ирония,

гротеск только своеобразно комментируют, по-особому освещают одну и ту же,

в основе своей неизменную концепцию. Даже если Дама или рыцарь «изменят»

облик, они останутся неизменно трагическими и героическими. Все дело в том,

что ирония и лирика здесь — грани одного восприятия мира. Иначе обстоит

дело в стихотворении «Балаганчик». Здесь действие дается как театральное

представление, где происходят метаморфозы, причем воспринимают действие

два разных зрителя, мальчик и девочка, и восприятие ими одних и тех же

событий различно. Авторское восприятие уже не совпадает с восприятием

самих героев, появился объективный, со стороны, взгляд на происходящее, и

сам сюжет перестает быть игрой болезненного воображения страдающего от

своей двойственности героя. Ирония присуща и сюжету, т. е. изображаемым

событиям, и нашему восприятию героев. Появилась наметка объективного

анализа противоречивости реального характера героя. Это полностью

развернуто именно в драме «Балаганчик».

Когда говорят о злой иронии блоковского «Балаганчика», о своеобразной

разоблачительной силе этого замечательного произведения, то обычно имеют в

виду прежде всего изображение в пьесе Мистиков, доходящее до карикатуры.

Это злое осмеяние крайностей мистико-идеалистической экзальтации,

характерной для некоторых кругов буржуазной интеллигенции, выражено более

резко в так называемом «первоначальном наброске» драмы — там Мистики