– - Это мы, друг, знаем: сами хватили горячего до слез!.. Расскажи, что делать?..

И мы передали ему свои похождения.
– - Так, ребята, нельзя!
– - со смехом воскликнул рабочий.-- Вы могли весь коленкор испортить... В ночлежки! Зачем вас идол понесет в ночлежки?.. К адвокатам на какой-то рожон шлялись!..

– - Как же, Платонушка, быть-то?

– - А вот надо сообразить: дело не шуточное... Взяли список товарищей-то от адвоката? Нет?.. Ведь вас же слопают! Надо секретно!.. Эх вы, гуси-лебеди!.. Надо обмозговать...

Утром он свел нас в трактир, напоил чаем и посоветовал ехать домой.

– - Недели, через две получите письмо: приезжайте, дескать, лыки покупать. На вокзале вас встретит человек в поддевке, спросит: "Вы откуда?" Скажите: "Осташковские, знакомые Платона". Будьте с синими платками под шеей. Дальше все само собою оборудуется.

Достав кошелек, слесарь подал три рубля денег на дорогу.

– - Как же так?
– - растерялся Илья Микитич.-- Небось последние?

– - Последние не отдал бы,-- сказал он.

Илья Микитич повертел в руках кредитку, поглядел на меня: как ты, дескать, Иван, думаешь? Сложив ее вчетверо, осторожно положил на стол.

– - Оторопь берет, Платонушка! Может быть, ты жулик?

Рабочий нахмурился, искоса поглядел на Лопатина.

– - Не глупи,-- просто сказал он.-- Язык крепче держите за зубами, занимайтесь делом, деньги -- чепуха!

Шагая рядом с вагоном, Платон Матвеич уже ласково улыбался нам.

– - Счастливой дороги!

XI

Галкин встретил нас сурово.

– - Вы чего-то, робятушки, долго прохлаждались -- али неудача?

– - Не совсем,-- сказал Илья Никитич, подмаргивая мне.-- Собери товарищев: доклад скажем.

Когда мы сообщили о всех злоключениях и подошли к истории с Платоном Матвеичем, шахтер не вытерпел:

– - У нас тут без вас тоже случай вышел...

– - А ты слушай похождения!
– - закричали на него.-- Об этом после!

– - Боюсь, кабы не забыть.

– - Да не тебе, что ли, говорят? Вот балда! Успеешь!

– - Колоухий, ты мне тогда напомни!

– - Петра-а...

Рассказ о петербургских январских событиях, переданный со слов рабочего, произвел на слушателей потрясающее впечатление. Галкин, мать и Настя плакали, а остальные сидели убитыми.

– - Бросьте, милые, булгатиться,-- запричитала старуха,-- кабы и вам эдак не всыпали...

– - Типун ти на язык!
– - цыкнул Прохор. Возбужденный, с красными глазами, он крикнул нам: -- Надо сейчас же чего-нибудь с урядником сделать. Так нельзя оставить.

– - Делать с ним ничего не надо,-- сказал Колоухий,-- толку от урядниковой смерти, как от клопа смеху... Окромя всего прочего, он нам никакого зла не принес...

– - Понимаешь ты, чертово отродье!
– - налетел на него Петя.

– - Да уймись же, Петра, что ты всем глаза царапаешь!
– - схватил его за руку Богач.-- Остынь...

Дольше всех возились с маньчжурцем: он лотошил, горячился, сыпал, как горохом, бранными словами, но и его кое-как успокоили.

– - Душа у меня не терпит... в ее все равно отравы влили...

Неожиданно всех удивила Настя.

– - Храбрец,-- обратилась она к брату,-- вы теперь и так на примете: Ваня, ты и этот вот -- разновер-то.-- Она указала на Лопатина.

– - Ну, и что ж из этого?

– - А то, что случись какая беда, на вас первых ткнут пальцем. Кто же дальше будет стараться?

– - Свои же и продадут. Это она правильно!

Вся пунцовая от смущения, от непривычки говорить равным голосом с мужчинами, от волновавших ее мыслей, девушка глядела своими добрыми серыми глазами в лицо Прохора, склонив русую голову набок.

– - Кто-нибудь найдется!
– - буркнул маньчжурец,-- Свет не без добрых людей...

– - А ты мне укажи!
– - настаивала Настя.

– - Штундист может! Можешь, Паша?

– - Не знаю... Если больше никого не найдется, могу,-- выдергивая из полы шерсть, низко склонившись к лавке, отозвался тот.

– - И народ собирать, и слова им говорить, и бумаги искать в городе...

– - Нет, я вон -- про что Прохор...-- тихонько вымолвил он.-- Урядника если.

– - Ему про Фому, а он про малиновый куст!
– - досадливо махнула девушка рукой.
– - Ты, шахтер, можешь?