радоваться, положил туда шапку, теперь шапка уехала. Хоть

платочком повязывайся.

– Что ж это, тут всегда такие хлопоты?

– Всегда. Переезжают.

– А часто, значит, переезжают-то?

– Часто. То одно учреждение от другого откалывается, а то

два в одно сливаются. Да и изнашиваются очень. Вот хоть наше

учреждение взять: дали помещение хорошее, а через месяц обои

изорвались, вместо стекол фанера везде, да еще каким-то

манером водопроводные трубы лопнули, затопило всех, по

комнатам уж на досках плавали. А то иной раз помещение

какое-нибудь понравится, так и идет.

– Ну, теперь отдохнула, пойду дальше,– сказала старушка.

– А вы обратитесь в справочное бюро,– сказал пробегавший

обратно человек с портфелем.– Вам все и укажут, а то ходите

как слепые.

– А где оно, родимый?

– Черт его знает, кажется, пятнадцатая комната внизу.

Старушка поблагодарила и пошла вниз.

– Вниз-то хоть иттить легче,– сказала она с ласковой

улыбкой, обращаясь к двум ломовикам в фартуках, тащившим

конторку.

– Вот бы и ходила все вниз, а то зачем-то наверх лезешь!

115

– Да что ты все трешься тут? Проходу от тебя нет,– крикнул

другой.

– Справочное бюро, милый, ищу.

– Да ведь ты другое что-то искала...

– А теперь это велели искать, родимый.

– Что ж ты подряд, что ли, взяла? Ну, проходи, проходи.

– Скажите, пожалуйста,– послышался внизу голос

старушки,– где тут справочное бюро?

– Двадцатая комната, кажется, была, посмотри там.

Старушка подошла к 20-му номеру и прочла:

информационное бюро.

Постояла, потом отошла, сказавши:

– Знать, уж чтой-то новое въехало.

Она опять полезла наверх, потом уселась на окне.

– Вот, как сердце слабое, хуже всего,– сказала она, увидев

своего собеседника, спускавшегося вниз.

– Не дай бог. Сердце пуще всего,– а мне, оказывается, опять

через весь город иттить. Их куда-то к заставе бросило.

– Переехали?

– Только вчера. Две недельки побыли тут – и дальше. Ну, да

тут хоть гор нет, доберусь. Пойду, а то еще, глядишь, там не

застанешь, за две недели много воды утекло.

Два мужика спускали вниз тяжелую конторку и застряли на

повороте лестницы.

– Вишь, черт их, потрохов сколько набрали, да еще

повернуться негде:

– Ну-ка, заноси свой бок, сейчас ходко пойдет. Так, пошло.

Что-то хрястнуло.

– Чтой-то там?

Передний, озабоченно оглянувшись, поставил свой конец на

пол.

– Какую-то штучку тут отсадили.

Мужики ушли. За ними прошли какие-то барышни,

тащившие под мышками охапки бумаг в синих папках.

– Куда господь несет? – крикнул им поднимавшийся

навстречу по лестнице человек.

– Сливаемся с Соцвосом!..

Лестница опустела. Прошел вниз мужчина в пальто, без

шапки, повязанный платочком, как повязываются на похоронах,

чтобы не простудить голову, и, наткнувшись на старуху,

спросил:

116

– Вам что надо тут?

– Справочное бюро, родимый.

– А в нем что?

– А кто его знает, батюшка!

– Как кто его знает! Что вам нужно-то?

– Пособие, батюшка.

– Так это – финансовый отдел надо... Хватилась – он уже

теперь небось к Театральной площади подъезжает.

Старушка озадаченно посмотрела вниз по лестнице.

– Так это, значит, его, батюшку, у меня на глазах носили.

Куда ж теперь-то мне бежать?

– Сретенский бульвар, шесть,– сказал человек и, поправив на

голове платочек, пошел вниз.

Старушка посмотрела ему вслед. Потом села на ступеньку

лестницы и сказала про себя:

– Отдохну немножко, потом пойду, покамест сердце не

ослабело.

117

Козявки

На верхней слободе в трех семьях заболело сразу несколько

человек. Совет послал в город за доктором, а домашние

заболевших за коновалом, который никогда не отказывался от

практики и не затруднялся никакими болезнями, будь его