– Малого потеряла, вот что!.. О господи батюшка, ведь вот

тут около межи положила.

– В кучу надо было складывать, а то поныряли в разные

места, теперь сами не найдут. Да конопей сколько, нечистые,

потолкут.

– Вот чей-то ребеночек!..– кричали в одной стороне.

Какая-нибудь баба бросалась туда, но сейчас же, махнув

рукой, повертывалась обратно.

– Не мой, мой в красненьком колпачке.

– Расползлись все по конопям... Ну, беда чистая...

– Куда тебя нечистый завел?! У, дьяволенок!

– А ты что, вот нашлепаю, тогда будешь знать,– говорила

другая, ведя за руку мальчишку лет трех, который, скривив рот и

загнув к глазам руку, едва поспевал за ней.

И только владелицы грудных младенцев несли свой груз

спокойно, изредка недовольно оглядываясь на метавшихся

соседок.

– Не жизнь, а каторга: то скотину сгоняешь, то ребят

прячешь; только и дела,– говорила молодка с грудным.

– У тебя-то что: схватила люльку под мышку и айда с ней. А

вот пойди, повертись: двое на руках, двое за подол держатся да

одного еще потеряла.

– Нет, все-таки ловко обернули. Это после скотской описи

образовались. В пять минут.

– Это еще не сразу смекнули, а то бы...

Все были довольны. Только Кузнечиха сидела у водовозки на

траве и голосила в голос: сколько ребят было, столько и

182

записала, захватили с поличным. Около нее стояли в кружок и

смотрели на нее.

– Другой раз будет остререгаться. А то нарожала целую кучу,

думает, так и надо... Нет, брат, прошло время.

– Попала баба ни за что,– сказал кто-то.

– Но, сказать по совести, все-таки с ребятами не в пример

легче, чем со скотиной. Эти хоть расползлись, не велика беда, а

когда годовалого бычка, бывало, тащишь на веревке, а он тебя

под зад двинет, аж глаза на лоб выскакивают.

– С ребятами много способней.

– Тогда все-таки много скотины побрали.

– Врасплох налетают, нешто сразу сообразишься.

На улице показался лавочник.

– Все, кто записал ребят, в субботу идите в город.

Все невольно оглянулись на Кузнечиху.

– А что там будет?..

– Обеспечение получать на семилеток, одёжу, обужу...

Некоторое время все молчали. Наконец кто-то раздраженно

плюнул и сказал:

– Вот жизнь-то окаянная, ну, никак не угадаешь.

А Кузнечиху уж снова обступили и завидовали ей: «Одна из

всей деревни не ошиблась».

183

Огоньки

I

Около кассы вокзала стоял полный господин в шубе с

котиковым воротником-шалью и чем-то возмущался. Его

породистое, гладко выбритое лицо было красно от досады, а

шапка сдвинута со лба.

– Положительно идиотство какое-то... есть свободные места,

а они не могут дать.

– Алексей Николаевич, куда направляетесь? – крикнул

пробегавший мимо человек с бритым актерским лицом.

– Да вот еду тут недалеко на концерт, и они, видите ли, не

могут мне на короткое расстояние дать место в мягком вагоне,–

сказал полный господин, подавая руку тем спокойным,

небрежным жестом, каким подают люди успеха или большого

положения.

Этот полный господин был известный артист Волохов. Он

ехал на концерт в один из отдаленных уездов.

Концерт устраивался для съезда учителей в опытной

колонии, в десяти верстах от станции.

Пришлось ехать в третьем классе, где, как всегда, было

накурено махоркой, полутемно, а главное, отдавало тем

противным третьеклассным запахом, который неизвестно от

чего происходит – от краски, которой выкрашены скамейки, или

от чего-нибудь другого.

Он прошел несколько вагонов, оглядывая, нет ли, по крайней

мере, какой-нибудь интересной молодой женщины, что могло

несколько примирить его с обстановкой. Но женщин не было.

Были две-три девушки в платках и валенках; их, конечно, нельзя

было принимать в расчет.

Это еще больше испортило настроение, которое и без того

было плохое, благодаря происшедшей перед самым отъездом