видел в темноте, но одно дело, когда ты на залитом лунным светом леднике, и совсем другое,

в ненастную ночь посреди заросшей сухой полынью пустоши.

– Ну и куда теперь?
– спросил барс. Голос его канул во тьму. На тонкий серпик луны

наползла туча, посыпал мелкий холодный дождь.

– Вроде туда...
– уныло пробасила голосом Перка из сырых сумерек, грузная тень.

– Куда?
– Рохом начал злиться.

– Туда.
– пояснила тень и ломая сухой бурьян направилась в сторону белеющего впереди

мелового холма.
– Я точно помню, что за ним Гилайский Камень, река и брод.

– Брод?!
– вскинулся Рохом,- Это что, ещё и в воду лезть?!

Тень остановилась.

– Послушай, какая разница!
– Перк тоже начал заводиться, - Всё равно промокли! И не

забывай, я тебя насильно не тащил...

– Через лес, мы бы вышли прямо к плотине, на волчьей мельнице!
– не унимался Рохом.

– Ты знаешь, сколько сейчас комаров в лесу?!
– огрызнулся медведь.

– Ага... С такой-то шкурой комаров бояться! Да тебя грифы не одолеют!

– Там комары хуже грифов... Медвежий хрен!!!

Внезапно, Рохом понял, что остался один.

– Перк, ты где?

– Чтоб её поперёк!!!

– Перк, ты где?!

– В яме...

– Знаешь, я бывал на Гилайской пустоши, но ям в полтора медведя глубиной не припомню.

Ты нарочно её вырыл?

– Да! Руку дай!

Выбравшись на поверхность, медведь заявил, что оставил в яме мешок. Пришлось лезть

снова. Выглянув в последний раз, луна скрылась за тучами надолго. Полил дождь. В

потёмках принялись искать тропу к Камню. Тропу нашли. Камня не было.

– Может, в паводок смыло?
– предположил медведь.

Рохом лишь фыркнул. Уж он-то знал, что Гилайским Камнем прозвали гранитный валун,

обхватов в сорок.

– Просто это не та пустошь.

Рохом остановился, сбросил с головы капюшон салакаша. Тяжёлые холодные капли

забарабанили по темени.

– Это не та пустошь.
– уверенно повторил он, - Это Тарна, полынная пустошь. Вон и Белая

гора. Пришли...

Гризли молча скрёб пятернёй затылок.

Дождь усилился. Крупные капли часто застучали по кожаному плащу Рохома.

– Я знаю короткую дорогу через Тарну к реке Гунар.
– уверенно заявил Перк, - Придётся

вернуться к озеру, а после...

– Э нет!
– испугался Рохом, - теперь я поведу!

Едва заметная лиргова тропа вывела их к безымянному круглому озерцу с росшим на его

берегу одиноким старым вязом.

Они поднялись на пригорок.

– Гунар.
– объявил гризли, указав бердышом на тусклую стальную полоску реки,

блестевшую в зарослях рогоза.

– А брод?

– Тут где-то был.

Подавив вздох, Рохом поплёлся вслед за медведем и вскоре по щиколотку увяз в топкой

грязи.

Речушка Гунар оказалась мелкой, но с осклизлым дном и берегами покрытыми жирной

чёрной грязью.

– Огней нет.

Огороженный щербатым частоколом посёлок был погружён в темноту.

Гризли кое-как отряхнул налипшую на чукаши грязь и с бердышом наперевес прокрался к

воротам.

– В спячку залегли, что ли?
– растерянно проворчал он.

Ворота оказались не запертыми, а двор за ними пуст.

Рохом насчитал десяток крепких вросших в землю, чуть ли не по самые крыши изб, два

больших дома на сваях, и четыре землянки. Всё выглядело не жилым.

– Смотри, не провались!
– медведь с беспокойством наблюдал за Рохомом, который

вскарабкался на просевшую крышу избы. Барс потянул на себя осклизлую от плесени

дранку. В нос ударил запах давно брошенного жилья.

– Все в наёмники подались?
– спросил он Перка.

Медведь не ответил. Подойдя к добротной с виду землянке, Перк постучал в дверь рукоятью

бердыша. Никто не ответил. Тогда гризли просто высадил её одним ударом.

– Перк!
– Рохом втянул голову в плечи, - Ты озверел?!

– А тут сухо, - как ни в чём ни бывало отозвался медведь, - И очаг есть... Давай посидим,

пока дождь не закончится.

– Он не скоро закончится.
– проворчал барс. Слезая с крыши, он бросил взгляд на

пузырящуюся лужу, - Я думал, тебе надо спешить?