Рохом вжался в заросший седой паутиной простенок.

– Явилась, наконец.
– проворчала за дверью маралиха.
– Что скажешь?

– Вино ткачей.
– неожиданно прозвучал за дверью голос Рашми.

– Точно?

– Паук никогда не врёт. Я сначала подумала на грибы здешние, но уж больно быстро он с

паутиной управился.

– Сдохнет?

– Паук или Мигрос?

– Паук, конечно! Рашми, Калех следит, не бойся.

– Может и сдохнет, если не поить и не переворачивать в постели. Хрода и Лута всё время при

нём. Сёль и Стейнир у дверей сидят с арбалетами и зубами щёлкают на каждого.

– Ловко. Вроде как есть король, а вроде как и нет его.

– Яс пока правит, по старшинству. Торд с Уной, в кольчугах, с мечами, ни на шаг от него не

отходят. И да!
– спохватилась антилопа, - Король перебрал и отсыпается! Это для всех. А для

Калеха и равным ему по уму - особенно! Поняла, Храфна?

– Кому говоришь, Рашми!
– обиженно фыркнула маралиха, и осторожно спросила - Яс - это

хорошо?

– Да.
– ответила нильгау, - Войско Форна его уважает.

– войско Форна!
– фыркнула маралиха, - Какое войско Форна? Чему обучено это войско?

Воровать выпивку у лесничего? Колотить друг друга палками в седьмом и восьмом ярусах?!

– Последнее кстати у них неплохо получается. Только я одна догадалась, где они применят

свою выучку?

– Цыц! Мысли читаешь?

– Я ж вудул...

– Вудул - хвост надул! Фархад что говорит?

– Ничего пока. Готовит провожатых волкам, каких-то гонцов из Хортага встречать. Вернее,

волку. Волчица вроде при Мигросе остаётся.

– Волк этот, конунг вроде?

– Брат конунга.

Громко чихнул Калех, от чего у Рохома едва не выпрыгнуло сердце из груди.

Рашми и Храфна умолкли. Калех выпрямился полностью загородив своей спиной проход.

Сделалось совсем темно. Кто-то спускался по лестнице. До ушей барса донёсся

повелительный басок кого-то из старших львят. Забубнил что-то оправдательное лось.

Жёлтая полоска света под дверью тревожно мигнула.

– Рашми! Куда полезла? Он уйдёт скоро!

– Может меня ищут?

– Нужна ты им. Волки эти не из Хортага?

– Волчище этот в северной крепости уже давно не живёт. И вообще, что в Хортаге творится,

никто толком не знает. За этот год - второй отряд с гонцом.

– Дела...

– Полезу я, Храфна.

В коридоре стало светлее: продолжая назидательно гудеть, львёнок отвёл палача на

лестницу.

– Чегой-то там?

– Храфна, сиди!

– Одним глазком...

Дверь с противным скрипом приотворилась, заставляя Рохома, плотнее врасти в стену. Из-за

двери в коридор высунулось настороженное оленье ухо. В тот же миг какая-то сила втянула

ухо обратно, дверь бесшумно но решительно закрылась, что-то хлопнулось на пол, и свет

под дверью погас.

– Больно же!

– Кому сказала, сиди!

– Фонарь раскокала, кобра барнутская!

– Сама кобра! Подсади лучше. Полезу я...

– Чуть ухо не оторвала, кобыла! Ну лезь...

Возня за дверью усилилась и Рохом решился. Он прокрался мимо двери гадая, что будет

если в коридор опять выглянет Храфна или наоборот, вернётся Калех. Рохом высунул нос в

зал.

– ... кроме меня и моей сестры.
– солидно вещал палачу львёнок, средний Эйвин, судя по

голосу, - Остальных - гнать к псам! Скажешь, я приказал.

Палач озадаченно забубнил.

– Его тоже к псам!
– отрезал Эйвин.

Одним прыжком Рохом пересёк зал, влетел в соседний коридор, добежал до главной

лестницы, сиганул через перила. Озадаченный свалившимися на него событиями, но

довольный, что так легко с ними разделался, Рохом отправился на кухню.

Там и встретил его угрюмый Каррах.

– Идём.

Простившись с обедом, барс, волоча хвост, поплёлся за рысью. Каррах молчал. Даже не

сопел при ходьбе, что всегда означало только одно - децар нынче злее осиного роя.

"Я больше не децар." - вспомнил барс, и на сердце цепко повисло предчувствие грядущей

гадости, тем более что направлялись они к Фархаду.