скитались по Форну. Грабителей олениха не боялась - брать у неё было нечего, а после

случая с языками, она пристала бы и к наёмникам Мигроса, лишь бы не скитаться по этому

краю в одиночку. С этими мыслями Мрита, наконец, уснула.

***

Удивительно, но после вина голова у Рохома осталась ясной, не то, что после бурна.

Выбравшись из шалаша, барс протёр глаза и огляделся. У костра сидел джейран и что-то

увлечённо рассказывал внимательно смотревшей на него росомахе. Рядом с ней, сидел на

корточках Ритар и грустно ковырял ножом остатки вчерашнего гуся. Лисы, как всегда,

насели на своего братца и что-то усиленно ему втолковывали. Рубивший хворост для костра,

Короед, лишь досадливо от них отмахивался. В стороне от всех, как всегда угрюмый Каррах

правил тонким оселком свой меч. Фархада и Ягморта барс в лагере не увидел.

Он подошёл к костру.

Аард уже заварил в котелке крепкий матар и ожидая пока тот остынет, вынул из мешка

длинный увесистый свёрток. В свёртке оказались стрелы. Полтора десятка длинных стрел с

узкими гранёными головками и чёрным оперением, а так же с широкими острыми

наконечниками и рябым оперением. Аард принялся тщательно осматривать каждую и

складывать их в объемистый колчан с крышкой отделанной леопардовым мехом.

– Чем дальше от Рамира, тем неспокойнее в Форне.
– пояснил он.

– Ликаоны?

Джейран странно посмотрел на Рохома.

– В этом вашем Форне столько отребья опасного.
– Аард осторожно подправил оперение

одной стрелы маленьким очень острым ножом, - Баглахи одни чего стоят. А вы всё

детёнышей ликаонами пугаете.

– Баглахи? Не слыхал.

– Баглах, с олорского, значит "ублюдок".
– пояснил джейран, - Случается, что и волчица с

оленем живут в согласии, вот только детеныши у них не рождаются. А вот у леопардов и

львиц - рождаются, да своего потомства иметь не могут. Таких и зовут баглахами. Дорога им

одна - к Сотаргу.

– Сотарг, это кто?
– спросил барс.

– Это, к которому Сурал ушёл?
– внезапно встряла в разговор Латра.

– Он самый. Сотарг сын тарпана и зебры. До войны был последний изгой, а теперь от его

сотни баглахов даже малым усарам достаётся.

– Сурал Чёрный?
– Ритар бросил копаться в объедках и подсел ближе, - За его голову в

прошлом году награду объявили, вроде. А за что его из усары погнали?

Джейран усмехнулся.

– О, это целая история! Перед тем, как отправиться в Хорт, мой папаша, Арлан Темноокий,

решил осчастливить своих отпрысков дележом наследства. Рожу Арлана я не забуду до сих

пор. Занятно она вытянулась, когда вместо двенадцати сыновей в его шатёр набилось

тридцать шесть. А самое веселье началось, когда самого старшего, Оноя, отодвинул плечом

неизвестно откуда взявшийся Сурал Чёрный. Мои братья дернулись было надавать Суралу,

да побоялись. Тот и вправду в отца пошёл, ростом с Ягморта, плечи - во, рога в полтора

локтя. Вот только шкура...

– Что, шкура?
– полюбопытствовал подошедший к ним Короед.

– Шкура у Сурала была чёрной. Чёрной, как ворон в полночь. Арлан аж затрясся. Орёт: "Кто

такой?!" "Сурал, сын Айзуль.", спокойно ответил тот. Арлан скривился. "Айзуль родила мне

семерых воинов, но я не помню среди них баглахов. Проваливай!" Сурал усмехнулся, лишь

белые зубы во мраке шатра блеснули, пошёл прочь но, задержавшись у входа, громко сказал:

"Братья, кто в немилости, айда со мной, к Сотаргу. Сотарг не глядя на шкуру разделит и

наследство, и добычу." Что тут началось! Оной полез на брата с кулаками. Бадрах и Чадал

повалили его на землю, закатали в ковёр и вынесли из шатра. Сурал, под шумок смылся, а

когда всё немного улеглось, выяснилось, что у Арлана пропала гепардовая хурка и

старинный ратпмарский кинжал. Арлан конечно расстроился, обозвал нас скорпионами

рогатыми и сказал, что усара, после его смерти достанется победителю в состязании

лучников, а проигравшие могут катиться на все четыре стороны в степь и там дерьмо со

скарабеями собирать.

– В какую цель нужно будет стрелять?
– спросил Сухел.

– С трёхсот шагов в задницу твою!
– рявкнув вконец осерчавший Арлан обнаружив, что