Драки вспыхивали в крепости ежедневно и еженощно. Дрались все. Дрались самцы и самки,

саталы и новобранцы, из-за самки и вчерашних объедков, один на один и кучей, до первой

крови и насмерть. Временами мордобой перерастал в бойню. Случалось это поздней осенью,

когда бархатными лохмотьями слезала кожа с зудящих оленьих рогов, вставала дыбом

короткая блестящая шерсть на загривках антилоп, наливались жарким жиром кабаньи и

медвежьи бока. Травоядные начинали и обычно выигрывали.

Битые хищники сходились в стаи, а затем, выбрав момент, по ночам, выносили двери

враждебных децов, врывались в пещеры и начинали настоящее веселье. В ход шли рога,

клыки, короткие дубинки, камни, кружки, котелки и раскалённые сковороды. Вышибались

зубы, ломались челюсти и носы, обрывались уши, на головы надевались горшки с горячей

похлёбкой, выдавливались пальцами глаза. Иной раз, проламывались головы. Фархад, львята

и тыцалы предпочитали не встревать.

Всё изменилось позапрошлой осенью, когда здоровенный самец антилопы куду, по

имени Анорос, явился в дец леопарда Марха, что бы напомнить тому о старом долге (хурка

из меха харзы да пара новых чукашей). Антилопу с порога обрадовали дубовой скамьёй по

лихо закрученным рогам. Полезшего восстанавливать справедливость гривистого волка

Улга, окатили кипятком. Очнувшись, Анорос ушёл, но вскоре вернулся. С боевым топором...

Утром Фархад и тыцалы согнали всех свободных от дозора вояк перед главными

крепостными воротами. Любимый палач Мигроса, лось Калех, назидательно раздробил

своей палицей хребет Аноросу, после чего гепард произнёс короткую, но внушительную

речь. Расходились наёмники ворча и оглядываясь на окровавленную палицу в руках Калеха.

– Рога чешутся?
– рычал им вслед Фархад, - Чешите во славу Форна, о шкуры врагов!

Вечером наёмников вновь согнали к воротам и Фархад объявил волю короля:

"Отныне, каждый наёмный воин короля Мигроса, найдя у двери своего деца мешок, обязан

поднять и пересчитать лежащие в нём камни, после чего весь дец обязан явиться в ярус

Рамира, число которого равно числу камней в мешке. Явиться с учебным оружием и в

доспехах, для того, что бы сражаться. Сражаться так, как он сражался бы за своего короля!

Трусов же..."

Впрочем, трусы находились всегда, несмотря даже на палицу Калеха. Едва ли не

каждый наёмник, обнаруживший мешок, старался метким пинком направить его к соседним

дверям, ибо никто не знал, что ждёт его ночью в указанном ярусе Рамира: новобранцы из

соседнего деца или решившие развлечься "львята".

– Никакого оружия, Рох!
– кабарга Офар снял с пояса барса охотничий нож, - А это -

пригодится.

Рохом повертел в руках короткую дубину из обожженного над углями дерева, хмыкнул и

заткнул оружие за пояс. Весь дец уже был на ногах. Красный волк Ризо втискивался в

обшитый кольчугой кожаный жилет, вырядившийся в новые доспехи песец Нугыл, никак не

мог решить, что ему взять - дубинку или деревянный меч, леопард Мерро, вооружённый

учебным топором, нервно потрошил остывшего рябчика, олень Ругард, с деревянным

молотом на коленях, сидел у порога, и казалось, дремал.

– Восьмой ярус?
– кабарга Офар старательно подтягивал кожаную обмотку на рукояти старой

учебной секиры, - Лишь бы не львята.

– Не, эти в восьмой не полезут.
– отмахнулся Хизаг, помогая Ризо с ремнями доспехов, - Оно

им надо, помои нюхать. Лишь бы не дец Самоха. У них две пантеры...

– Файнола и Эйхарн.
– тотчас отозвался Мерро, - Сёстры. С Файнолой я уже познакомился.

– А мне как-то не хочется...
– проворчал лис, вынимая из-под своего топчана обломок весла, -

Нугыл, глянь какая игрушка!

– Только держись с ней от меня подальше, - песец неприязненно покосился на весло, - знаем

вас, рыжих! Мне кажется, что внизу нас встретит дец Меррика. Новички и все лисы.

– Кроме Бринна, - напомнил песцу Унал, - он волк. Кстати вот его лучше сразу веслом, а то

беды наделает. Он три года с шайкой Аледа Рыжего по ратпмарским лесам шлялся. Я знаю.

В предчувствии скорой драки, у Рохома на плечах и загривке вздыбилась шерсть. Барс