— Думаю, тебе это не повредило, а даже добавило твоей любимой славы, — ехидно заметила Элизабет, копируя Кэтрин, словно та позирует перед камерой. — Так что сильно не переживай.

— А я и не переживаю. Не зачем! — огрызнулась Кэтрин. — А вот бедные родители…

— Что ты несешь? — с тревогой и опаской спросила Элизабет, и заметила блеск в глазах сестры.

— Моя комната недалеко от кабинета отца. Так что меня, можно сказать, всегда держат в курсе дела, — объяснила Кэтрин, играясь с прядью выпавших из пучка волос.

— И что?

— А то, что мы больше не владельцы особняка в Литтл-Виладже, — сияя, сообщила Кэтрин и уставилась на девочку ожидая реакции.

Элизабет стояла, потеряв дар речи. Самое худшее свершилось — дома больше нет. И все из-за глупой зависти и жестокости. Как же все-таки глупы эти взрослые. Готовы пойти на предательство ради мести. Даже на такое ужасное подлое предательство. Куда уж там Скотту Вольтеру с его статьями, когда настолько близкий семье Дэвидсонов человек так подло с ними поступил!

Элизабет словно чувствовала, ведь так стремилась насмотреться на деревню, побыть наедине с домом, почувствовать его и полюбить.

Все утро Элизабет о том и думала что об особняке. За завтраком не проронив ни слова, она в таком же состоянии побрела к себе в комнату. Миссис Филс аккуратно складывала кое-как запханную вчера вечером Элизабет одежду в шкаф и что-то бормотала себе под нос.

— Ну, что твоя милая сестрица рассказала тебе новости? — спросила она, выворачивая зеленую футболку.

— Еще бы, — мрачным тоном буркнула Элизабет и грудой упала на кровать. — Почему все так ужасно?

— А я-то думала, что тебя не слишком устраивала жизнь в том доме, — проницательно заметила миссис Филс.

— Так и есть, но все-таки… — Элизабет замялась, выискивая подходящие слова, и поджала под себя ноги. — Это ведь наш дом. Он много веков передавался по наследству Дэвидсонам. А теперь…

— Да, ты все-таки не такая жесткая, как кажешься, — вполголоса сказала старушка, закрывая дверцы шкафа. — И это прекрасно.

— Вы на меня обижаетесь? — похоронным и стыдливым тоном поинтересовалась Элизабет. — Ну… из-за, Вольтера?

Миссис Филс замельтешила на месте, потом взяла себя в руки и присела рядом с Элизабет. Элизабет ждала ее ответа, словно смертного приговора. Мнение миссис Филс для Элизабет было намного важнее мнения Елены или даже бабушки-королевы. Отчасти потому что рядом с Элизабет почти всегда не оказывалось человека, которому можно на самом деле доверять

— Нет, — твердо произнесла миссис Филс и улыбнулась. — Кто же тут виноват?

— Я! — наобум выпалила Элизабет и прислонилась к старушке. — Почему я вас не послушала? — простонала она, чуть ли не плача от раскаяния.

— Дети для того и созданы, чтобы не слушать взрослых, — одобрительно пофилософствовала старушка. — Так, ладно, вам уже пора собираться. Ты ведь знаешь, как твоя мама реагирует на опоздания.

Элизабет улыбнулась, представив лицо матери, если они не прибудут вовремя и слегка повеселев, взяла с письменного стола оставленное отцом письмо.

— Математика, биология, этика, зоология, история Аладонии, — прочитала Элизабет. — Какой ужас — мне придется изучать медицину!

— Ничего страшного. Заодно научишься обрабатывать и перевязывать раны, — воодушевленно и с довольным видом предположила миссис Филс. У Элизабет что-то похолодело в животе при упоминании о ранах и болезнях. Ее выворачивало от одного вида крови, так что о карьере врача она и не мечтала.

Оставшиеся полчаса они провели обсуждая список учебников и предстоящие предметы. Миссис Филс вспомнила парочку курьезных случаев, что произошли с ней в школьные годы и, расхохотавшись до слез, они принялись считать секунды до того как должна была зайти Елена. Как ни странно дверь резко отворилась, как только девочка и старушка в один голос проговорили «ноль». Элизабет проглотила навязчивый смешок и постаралась принять как можно более серьезный и вменяемый вид. Сердить Елену было неподходящим занятием для утра.

— Карета уже подана! — холодно сообщила Елена. — Можем отправлять.

Женщина покинула комнату с веянием ее любимых духов и Элизабет вдохнув поглубже пошла ей вслед. С самого утра в холле дома номер 15 по Магической улице шелестя бумагами и подготавливаясь к приходу посетителей, бродили сонные рабочие в ярких красных формах. Как только Дэвидсоны вышли из здания, дворецкий метнулся к карете и открыл дверцу. Мужчина помог сесть женщинам, выслушал указания Уильяма, и тихо закрыв за ним дверь, протирая глаза, вернулся на тротуар. Карета, скрипя деревянными колесами, поплыла по дороге вслед за парой белоснежных афторов. Смысла взлетать не было, так что животные рысцой застучали подковами об асфальт. Через пять минут затяжного молчания, Елена в привычной, леденящей манере заявила: