Солнце начинало подпаливать суетливый город, но вскоре с севера подул прохладный ветерок, который к вечеру разыгрался в целую бурю. Элизабет и Уильям вернулись домой после полудня с полными сумками покупок и веселым настроением. Попрощавшись, Элизабет пошла к себе, полистать учебники, а отец побрел разбирать завалы документов на своем рабочем столе.

Оставшиеся дни до начала учебного года Элизабет провела за учебой. Энкор оказался не такой простой школой, ведь программа по учебникам была просто невыносимо сложной. За три дня Элизабет продвинулась по книгам на пять страниц вперед, и лишь когда до первого сентября оставался один день, дала себе заслуженный отпуск.

Дело было вечером, когда яркие малиновые лучи медленно сползали с притихшего города. За окнами шуршали крылья летающих афторов. Элизабет сидела на кровати по-турецки, читая подаренную отцом книгу «Стратегия футбола» и по-прежнему горевала над тем, что не поедет завтра в Академию. В последнее время ее все чаще посещала мысль не поехать в Энкор, а отправить запрос в другую школу, но эта мысль быстро испарилась, ведь была глупа и бессмысленно. Уильям от всей души радовался тому, что у его дочери намечались неординарные способности, и что она будет учиться в самой знаменитой на весь мир школе нетрадиционного волшебства, колдовства и магии. К чему портить ему счастье, если выбора все равно нет?

До начала учебного года оставались выходные. В квартире то и дело слышались разговоры о проданном особняке и долге хозяев. Элизабет выходила из своей комнаты лишь поесть, а все остальное время тратила на учебу и общение с миссис Филс. Старушка рассказывала о том, как училась в школе, о своих приключениях, о подругах и уроках, а Элизабет в свое время слушала ее открыв рот и улавливая каждое слово, каждый звук которым вскоре она сможет описать и свою школу. Элизабет поражалась тому, как четко миссис Филс все помнит. Даже мелочи, которые любой другой человек забывает на следующий день, сохранились в ее памяти. И Элизабет это нравилось. Не так уж, наверное, и плохо жить полноценной жизнью, пусть даже в ней ты все равно остаешься внучкой королевы.

Накануне отъезда Уильям попросил Элизабет зайти к нему и Элизабет без страха, но с легким волнением направилась к нему в кабинет. Это была почти такая же комната, как и в особняке, с огромным письменным столом, книжными полками и парочкой мягких кресел. Уильям встретит дочь с улыбкой, но краем глаза Элизабет заметила искру тревоги в его глазах.

— Садись! — предложил он. Как только Элизабет опустилась в кресло у окна, Уильям сел напротив нее и взволнованно скрестил пальцы. — Я хотел вот о чем тебя спросить. — Голос его звучал слабо и с нотками паники. Так словно собирался сказать дочери, что та скоро умрет. — Я все думал и думал, над тем, что случилось…

— А что что-то случилось? — машинально спросила Элизабет, чувствуя, как в груди рождается страх и тревога.

— Я о той статье и ее последствиях, — дрожащим голосом прояснил Уильям, и Элизабет облегченно вздохнула. — Что если мне нужно было потребовать опровержения и постараться вернуть тебя в Академию?

Он так быстро выпалил вопрос, что Элизабет пару секунд тупо смотрела на него стеклянными глазами.

– Ну… я… даже не думала над этим, — замялась Элизабет, чувствуя, как запылали щеки. Она так много раз об этом думала, что врать о таком обычном деле было неправдоподобно. Но отец, похоже, от волнения не обратил на это внимания.

— А я думаю, и думаю постоянно, — загорелся Уильям. — И меня терзает сомнение. Что если тебе не подойдет эта школа? Что если через пару лет ты придешь и скажешь, что это я во всем виноват?

Элизабет застали врасплох такие безумные предположения, и она продолжала стеклянными глазами смотреть на отца. Почему он так категорично изменил свое мнение? Может, Елена повлияла на его решение?

— Я не думаю, что мне не подойдет эта школа, но даже если и не подойдет, я все равно не приду к тебе жаловаться, а уж тем более обвинять тебя в чем-то! — заверила его Элизабет, сама не веря в свои слова. Точнее в первую ее часть.

Сомнение, возникшее в ней с того дня, когда она узнала, что будет учиться в Энкоре, не давала ей покоя и сейчас. Последняя неделя ушла на то что бы переубедить себя в том, что эта школа не ужасна. Каждую секунду она представляла себе, как будет ей весело с новыми друзьями, как интересно на новых уроках с новыми преподавателями, но чем больше накапливалось таких моментов, тем меньше Элизабет верила в их подлинность. А посвятить отца в свои сомнения означало еще больше его расстроить.

— Ты правда так считаешь? — неуверенно произнес Уильям с нотками надежды.

— Да! — слабо подтвердила Элизабет и опустила взгляд на ворсистый ковер. Изнутри ее съедал стыд.

Солнце за окнами медленно покидало город, а это значило, что до окончания воскресенья оставались считанные часы. Элизабет вернулась к себе поздно и в еще худшем расположении духа чем когда-либо. Убеждать отца в том, во что она сама мало верила, было трудным и наводящим грусть занятием. Только сейчас она поняла, что всю прошлую неделю сама водила себя за нос убеждения о счастливой жизни в школе для детей с неординарными способностями. Какое счастье ждет ее в месте, где все такие, какой она больше всего не хочет стать? Что будет там, где все разные? Какой она там будет? Какой будет девочка всю жизнь стремящаяся слиться с толпой?