— Прошу меня извинить, но, к сожалению, я не смогу сопроводить тебя к универмагу! — Карета остановилась, и женщина покинула их в дымке своих резко пахнущих духов. Элизабет нисколько не огорчилась, а даже наоборот благодарила Бога за такое счастливое стечение обстоятельств.

Афторы снова тронулись и примерно через десять минут Уильям и Элизабет уже стояли перед круглым застекленным зданием в три этажа. Над главным входом висел огромный кусок старинного пергамента, и пушистое где-то длиной с метр перо аккуратно выводило на нем надпись: «Все для школы!». Затем надпись исчезала, и перо принималось выводить ее снова. Элизабет улыбнулась сама себе и пошла вслед за отцом в толпу людей, что сочились сквозь открытые двери универмага. На первом этаже располагались одни канцелярские отделы. Накупив перьев, пузырьков с чернилами и кучу подобной всячины Уильям повел дочь к лифту и стеклянная кабинка понесла их вверх. Второй этаж был в полном распоряжении вещевых отделов. Заглянув в «Королевские Мантии» они купили Элизабет энкоровскую форму, парадную и дорожную мантии, и черный осенний плащ. Колдунья за прилавком странно улыбнулась, взглянув на Элизабет. Девочка почувствовала, как сжимаются в комок все ее органы. В соседнем магазинчике Элизабет выбрала тряпочный рюкзак темно-коричневого цвета, который заполнила учебниками на третьем этаже. Ближе к обеду они, наконец, справились. Уильям так и лучился радостью, а Элизабет никак не могла забыть о продаже особняка.

Отец предложил перевести дух в кафе-мороженом «Снежная Королева», что раскинуло столики и огромные разноцветные зонты у входа в универмаг. Заказав по клубничному мороженому и стаканчику прохладного лимонада, Уильям принялся с благоговением разглядывать купленные учебники.

— Папа, я хочу с тобой поговорить, — робко начала Элизабет в надежде, что отец ее услышит.

— Да, конечно, — с улыбкой на лице откликнулся Уильям и отложил учебник под названием «Истории школы. Создание» на край столика.

— А это правда, что вы продали особняк? — нерешительно спросила Элизабет и уткнулась взглядом в лицо отца. Ей так хотелось, что бы он сказал, что это не правда и что на Рождественские каникулы они поставят в столовой огромную елку, а на Пасху будут играть в гольф на заднем дворе и купать в бассейне, но этого не произошло. Уильям лишь покачал головой и мрачно ответил:

— Да, это так. Ты ведь сама знаешь, что у нас, мягко говоря, проблемы, — вполголоса сказал он, слегка наклонившись к девочке.

— Да, конечно, — с отчаяньем в голосе подтвердила Элизабет.

— Ну, в такой ситуации нам приходиться чем-то жертвовать, — стал объяснять Уильям. — Тем более я думал, что это не самое счастливое место, которое было у тебя в жизни.

— Если оно у меня вообще было. Такое место! — промямлила Элизабет.

— Оно еще будет! — поддержал отец. — Благодарю! — ослепительно улыбнувшись официантке, поблагодарил он. — Бери, кушай.

Элизабет выдержала длинную паузу, в то время как Уильям разглядывал картинки в книге «История Школы. Создание», и, набравшись смелости, все-таки сказала:

— Папа, у меня есть еще один вопрос, — отодвигая, нетронутое мороженое, замялась Элизабет.

— Спрашивай! — подтолкнул отец, облизывая ложку и загибая уголок в книге. — Что-то важное?

— Более чем, — мрачно сказала Элизабет, не зная с чего начать. — В общем, когда мы были тогда на ипподроме, я… мне пришлось… в целом я…

Уильям требовательно и в тоже время ласково смотрел на дочь, и та под его взглядом сконфуженно хлюпнула носом.

— Говори, не бойся! — поддержал отец и взял дочь за руку.

Элизабет еще никогда не было так приятно и интересно проводить время с отцом. Он всегда был строгим и грубым, а сейчас его словно подменил. Подменили на более доброго и чуткого отца, а не того каким хотела видеть его Елена. Элизабет улыбнулась мужчине и почувствовала, как потеплело в груди. Так свободно и так уверенно ей еще никогда не приходилось с ним общаться. Всегда ее трясло от страха перед очередным разговором, а сейчас она просто болтает с ним за столиком в кафе-мороженом возле универмага, в котором они только что вместе делали покупки. Элизабет почувствовала, что пустота в ее душе стала понемногу затягиваться светлыми полосами.

За последнее время случилось слишком много плохого, но если бы это помогло изменить Елену, Элизабет была готова пережить еще сотни таких несчастливых дней и лично дать скверное интервью Ариадне Левт. Глядя на то, как изменился Уильям, Элизабет мысленно улыбалась и радовалась тому, что теперь у нее есть отец, который любит ее и заботиться о ней. До этого она считала, что ненавидит свою семью, но это была всего лишь защитная реакция. Как можно не любить людей, которые подарили тебе жизнь?

— Может, ты посчитаешь меня сумасшедшей, но тогда на ипподроме, я разговаривала с афтором! — пискнула Элизабет и застыла в ожидании ответа.

Уильям с минуту рассеянно смотрел на дочь, а потом мягко улыбнулся и сказал ласковым и слегка расстроенным тоном:

— Это тогда после случая в лесу? Наверно ты переутомилась или не выспалась, еще и рана поспособствовала стрессу, — предположил он, стараясь не показывать дочери своей тревоги. — Вот и все.

Элизабет, конечно, знала, что так и будет, но немного надеялась на, то, что отец ей поверит, станет проверять ее слова, может, где и найдутся сведения об общении с такого рода животными. Слегка огорчившись, Элизабет натянуто улыбнулась и принялась за мороженое. Хоть ее глаза и были прикованы к красным клубничкам на горе взбитых сливок и белоснежного мороженого она чувствовала на себе озабоченный взгляд отца.