— Ты что так долго спишь? — с издевкой спросил мальчик и отложил книгу точно так же как и всегда при появлении подруги.

— Да если бы мне дали поспать, я бы поспала, — падая в соседнее кресло, зевнула Элизабет.

— Что снова ругаются? — с сочувствием на лице догадался Том.

— Еще как, — театрально закатив глаза, простонала Элизабет. — Они мне за неделю изрядно надоели. Как им самим не надоело ругаться?

— Таким и за одиннадцать лет не надоест, — заметив, с каким видом в гостиной появилась Эмили Сьюс, сказала Том.

После завтрака почти вся школа столпилась у доски объявлений (в общем, как и обычно) переписывая расписания кружков и клубов. За неделю никто не успел еще запомнить время проведения внеучебных занятий так, что первокурсникам пришлось изрядно потолкаться, что бы пробраться сквозь толпу более зрелых учеников.

— Футбол, — простонал Том. — И здесь футбол.

После дня проведенного с Эрни Линлом все, что было связано с этим видом спорта, действовало на Тома как на быка красная тряпка. Он ворчал еще полчаса. На счастье Элизабет его бормотаниям пришел конец, когда по школе эхом покатился голос профессора Сэйсон:

— Посещение поселка Большой Лайс запланировано на десять тридцать. Прошу учеников не опаздывать. Профессор Джонс будет ожидать вас у парадного входа. Членам футбольных команд придется остаться на тренировку.

— Снова футбол! — протяжно застонал Том и продолжил свою тираду.

Помимо футбола и посещения близь расположенных селений на доске объявлений висели списки участников клуба юных биологов, хорового пения, курсов журналистики и шахматного клуба. Элизабет не изъявила желания приписать свое имя, к какому ни будь списку, так что они с Томом (под его тошнотворное бормотание) отправились в школьный дворик делать домашнее задание на следующую неделю. Заглянув в дневник, Элизабет на миг оцепенела. Сочинение по этике на тему «Что для вас означает дружба?», конспект на полметра по химии всего по одной главе на тему использования акционита, пятнадцать заданий по математике, а так же профессор Ройтинг (профессор биологии и зоологии) приказал отыскать в школьном парке парочку золотистых сверчков. Эти завалы они, а точнее Элизабет, разгребла не быстро. Том же мигом справился с математикой и химией, да и еще и сверх меры наловил сверчков, что теперь гулко постукивали о стенки стеклянной банки и светились приятным золотистым светом.

— Ужас! — голосил он, вертя перо в пальцах. — Какой дурак заставляет детей писать сочинения на такую тему?

— Профессор Вилберт, — отчеканила Элизабет, первым делом расправившись с сочинением и теперь «колдуя» над уравнениями по математике. — По мне так нормальный преподаватель.

— Да, уж это точно. Он ведь не носит на голове солнечную систему и по крайне мере знает, что такое расческа, — подшутил Том и, отбросив надежды на написание сочинения, принялся играть со светлячками.

До обеда Элизабет (с немалой помощью Тома) все-таки распрощалась с уроками и с уставшим видом дети поплелись в столовую. Досыта наевшись печеной картошки, отбивными, и завершив пир пирогом с яблоками, Элизабет и Том лениво вышли в задний холл, из открытых дверей которого можно было разглядеть стадион и класс авродемидии под открытым небом. Мальчик предложил полакомиться мороженым в буфете и, завернув налево, они вошли в помещение с маленькими круглыми столиками (еще меньше чем в столовой) и прилавком за которым, приветливо улыбаясь ученикам, стояла полненькая колдунья в мантии молочного цвета.

— Добрый день, детки, — она улыбнулась еще шире. — Чего желаете?

Полки за ее спиной ломились от разных лакомств, что соблазнительно поблескивали в полуденных лучах. Здесь и различные пирожные от мадам Вкус, и торты, и бутылки с разноцветными напитками, и кучи конфет в блестящих обертках. В общем, все, что пожелает душа сладкоежки. Колдунья, все еще улыбаясь, наполнила вафельные стаканчики белоснежной пеной и вручила детям. Том отдал ей четыре пира (четыре золотые монетки), и дети вновь поспешили в школьный дворик, который снова ломился от учеников и сотрясался от их голосов и смеха. Устроившись под старым дубом, они стали поедать мороженое, и разговаривать как обычно — ни о чем. После получаса под деревом к ним нервно дыша, подбежала, Эмили Сьюс с красными от слез глазами и ужасно расстроенным видом.

— Элизабет, можно с тобой поговорить? — почти требовательно сказала она, перескакивая с ноги на ногу.

— Да, конечно, — ответила Элизабет и прошла с Эмили к соседнему дереву под сопровождение растерянного взгляда Тома.

— Мой папа… то есть моя мама… в общем, мы принимаем вашу помощь! — выпалила Эмили продолжая дышать ртом. — Маме стало хуже, и ее отвезли в больницу и мы…- Она разразилась рыданиями, что привлекло внимание большей части дворика.

— Я поняла, я сейчас же отправлю письмо отцу, — утешила Элизабет и, схватив Тома за мантию, бросила к парадному входу.

Всю дорогу мальчик то и дело осыпал подругу вопросами и открыто обижался на ее равнодушие к ним. Но Элизабет сейчас и вовсе не было дела до его обид. Она мчала, что бы скорее сообщить отцу великолепную новость (вовсе не ту, что миссис Сьюс стало хуже). Нацарапав на скорую руку письмо отцу, она положила его в конверт и, написав рядом с адресом «Мгновенная доставка» бросила в тлеющий камин. Огненная рука подхватила конверт, изрядно измазав его сажей и тут же пропала, как и появилась, но только вместе с ним.