– Ничего, передайте отцу, что я вернусь завтра. И что со мной всё будет хорошо.
– тоном, не терпящим возражения, ответил Александр Николаевич.
– Всё, матушка, мне пора. Прощайте!
– Он, подойдя к государыне, поцеловал ей руку и, прихватив меховую шапку, отправился прочь.

– Но послушай… - промолвила было императрица вслед цесаревичу. Однако поняв, что все её усилия напрасны, лишь вздохнула, а затем направилась восвояси — проведать принцессу Марию и свою маленькую внучку.

Наташа, словно во сне, видела тёмный силуэт Александра Николаевича, который ехал к ней на своём вороном коне сквозь плотную завесу снега. Метель, налетая сильными порывами на скачущего всадника, зло тормошила длинную гриву Пегаса, теребила складки шерстяного пальто, заставляла её любимого морщиться и отворачивать лицо от колючих снежинок. Он был почти рядом, уже на подъезде к Высокому, бесстрашно вступивший в бой со стихией. Вдруг ветер обернулся вокруг цесаревича страшным вихрем, поднимая в воздух снежные клубы, которые, словно большие диковинные птицы всё кружили над ним, не давая ступить и шагу. Они нападали, безжалостно осыпали крупными хлопьями, а Александр Николаевич, уже весь белый, лишь беспомощно прикрывался рукой, пока окончательно не сгинул в сгущающейся тьме.

– Нет! Александр!
– Натали резко открыла глаза. Было трудно дышать и она, ища опору, ухватилась липкими пальцами за оконную ручку, в то время как к ней подлетела Глафира Петровна вместе с Ильей Петровичем.
– Ах!
– почувствовав резкую боль внизу живота, она не сдержалась и вскрикнула.

– Ничего, Наталья Александровна, пойдёмте со мной.
– спокойным тоном проговорил доктор Штерн, заботливо беря княжну за руку и придерживая за талию.
– Вам необходимо прилечь — на сегодня хватит с Вас движения. Сможете подняться наверх и дойти до спальни?

Искривившись при новом приступе, она подняла глаза и молча кивнула, а затем, вспомнив, что только что ей привиделось, сжала руку доктора:

– Александр Николаевич! Его нужно спасти — он здесь, недалеко! Необходимо поехать туда, к воротам — на него напала метель!

Решив, что Наташа бредит, доктор ласково приобнял её и подтолкнул к выходу.

– Мы обязательно всё сделаем, но только после того, как Вы ляжете в постель. Глафира Петровна!
– Илья Петрович, казалось, подал женщине условный знак — та молча кивнула и бросилась прочь из гостиной.
– Не торопитесь, вот так, осторожно.

Репнина вместе с доктором преодолели коридор и остановились у лестницы.

– Илья Петрович, - прошептала Наташа, хватая ртом воздух.
– Вы думаете: началось?

– Может — да, может — и нет.
– Всё так же спокойно ответил Штерн.
– Но Вы постарайтесь не думать об этом. Дышите, как я Вас учил, помните?

Натали вновь кивнула, судорожно доставая из памяти все те советы, которые услышала от доктора, а также от Анны с Лизой. Она мужественно преодолела подъём наверх, где была вынуждена вновь сделать передышку — морщась от боли и опираясь на руку своего провожатого.

– Ничего-ничего, совсем скоро это закончится.
– ободряюще продолжил Илья Петрович, когда они двинулись в сторону её комнаты.
– Не успеете и глазом моргнуть: раз и всё!

Натали хотела было вновь сказать про Александра: что необходимо послать кого-нибудь ему на выручку, но вместо этого взвыла от боли и, едва не теряя сознание, из последних сил добралась до своей постели.

***

Никогда он ещё не добирался куда бы то ни было с таким трудом. Снегопад был настолько сильным, что временами приходилось останавливаться и вглядываться в ночную даль, чтобы удостовериться, что он не сбился с пути. Руки его, казалось, напрочь примёрзли к поводьям, настолько был холоден налетающий ветер. Но он упрямо двигался вперёд, а когда увидел вдали огни дома — улыбнулся сквозь снежную пелену. Решив, что забраться на холм будет быстрее на своих двух, он спрыгнул с Пегаса и, сопротивляясь метели, повёл того под уздцы. Несколько раз Александр Николаевич проваливался в снег, но, благодаря своему коню, всякий раз вновь поднимался на ноги. Наконец, он приблизился к усадьбе и заметил, что свет горит практически во всех окнах — и это в такой час! С тревогой на сердце он добрёл до конюшни и, оставив там своего верного друга, поспешил к входным дверям. Безуспешно подёргав за бронзовые ручки, он принялся громко стучать, пока ему не открыли. Влетев внутрь, он столкнулся лицом к лицу с бледной и испуганной Дуней.

– Ваше Высочество, это Вы?
– девушка отскочила от цесаревича, прижимая к груди какие-то белые тряпки.
– А мы Вас не ждали.

– Добрый вечер, Дуня.
– ответил Александр Николаевич, нервно стряхивая снег со своего пальто. Вдруг он услышал крик, донёсшийся откуда-то сверху. Без сомнения, это был её голос. В миг похолодев, он перевёл взгляд на девушку, также пребывающую в оцепенении.

– Да, Ваше Высочество, началось.
– только и смогла выдавить из себя Дуняша.

– Идём.
– твёрдо произнёс цесаревич, беря её под локоть.

Они вдвоём миновали коридор и, сохраняя молчание, поднялись наверх. Послышался новый отчаянный крик боли, но уже более громкий и отчётливый. Дойдя до двери в комнату Наташи, девушка развернулась и отрывисто прошептала:

– Вам туда нельзя. С Натальей Александровной господин доктор и Глафира Петровна, а Вы побудьте здесь. Или возвращайтесь вниз!
– И не дав Александру опомниться, приоткрыла дверь, быстро прошмыгнула внутрь и захлопнула обратно.

Цесаревич так и остался стоять на своём месте, слушая Наташины стоны, а также приглушённые успокаивающие голоса, принадлежавшие Илье Петровичу и дамам. Ему было невыносимо слышать эти звуки, подтверждающие мучения, которые сейчас испытывала княжна, ведь каждый раз сердце готово было разорваться на маленькие кусочки!