Мед и позволил кое-как перевести дух: Кречет просто стал как вкопанный и замер, растерянно оглядываясь по сторонам, будто не зная, куда дальше направиться. Ну хоть рваться перестал.

— Уф! Так! Идешь со мной, пробуешь мед. Если поймешь, что вот прям твое! То самое, чего тебе так хотелось — покупай обязательно. Кречет, слышишь?

— А? Ага, пошли, — отмер тот и зашагал, теперь уже самостоятельно следуя за Яром. На ходу запустил руку в карман, нашарил деньги и расслабился, поняв, что не забыл, взял с собой.

За века ничего не изменилось: те же костяные лопаточки, которыми горцы набирали мед, чтобы намазать на палец покупателя, те же мисочки с водой, чтоб тот мог после пробы ополоснуть руку. Те же горшочки, закрытые кожей и травяными плетенками. Яр и сам пробовал, пробовал, уже ища глазами лотки с высокими узкогорлыми кувшинами, из которых наливали воду. За плечо его в этот раз поймал уже Кречет, придержал, прося подождать. Нашел, что искал, и, как когда-то Кэльх Хранитель, не поскупился, на цену даже не поглядел, только жмурился блаженно, принюхиваясь к оказавшимся в руках горшочкам.

А Яр все не мог отыскать, хотя, казалось, перепробовал весь мед на этой ярмарке. К очередному прилавку он подходил уже без особой надежды. И пару секунд рассматривал густое белоснежное лакомство на кончике пальца, намазанное почему-то не взрослым мужчиной, а стоявшей рядом с ним девочкой, наверное, ровесницей Яра, может быть, чуть постарше него. И только потом дошло, ахнул:

— Мед со «снежного поцелуя»!

Девочка рассмеялась, кивнула:

— Пробуй, нехин, пробуй.

Яр смутился: его назвали чужим титулом, но переубеждать горянку не стал, сунул палец в рот — и поплыл. Это было оно — то, что так долго искал, перепробовав столько меда, что им можно целый улей заполнить. То самое «золотое» сочетание горчинки и сладости, и терпкости прополиса, и даже какой-то мимолетной остроты, тающей на языке привкусом сливок.

Очнулся от того, что Кречет тряханул, позвал, видно, не в первый уже раз:

— Яр! Да Аэньяр же!

Почувствовал, как скрестились на нем сразу несколько взглядов тех, кто услышал его полное имя, вскинул голову:

— Благодарю, этин, ясо*, ваш мед все так же бесподобен, как и триста лет назад, как и писал мой предок.

Потому как — ну кем еще могли быть этот мужчина и девочка, как не потомками этны Каано и ее супругов? Аэно не отразил в дневниках, которые Яр уже прочел, были ли у этны Каано дети от ее второго мужа, но горцы обычно заводили большие семьи, так что он предполагал, что были.

На него снова поглядели, уже заинтересованно так, особенно девочка. Хихикнула чему-то, но кивнула, улыбнувшись.

— Спасибо, нехин.

— Я не нехин, — вспомнив кое-что из все того же дневника предка, торопливо поправил ее Аэньяр. Правда, он затруднялся с определением, был ли его отец нехо по меркам Эфара… возможно, что и был — он ведь владел землей и конезаводом. Но главой рода считалась тетя Илора, она, наверное, и была нейхой?

— Как скажете, — весело сощурилась девочка. — Так мед брать будете?

Яр попал в трудное положение: своих денег у него не было, а просить у Кречета он стеснялся — белый мед был очень дорог. Он замялся, подбирая слова, чтобы отказаться и не обидеть хозяев чудеснейшего лакомства в мире.

— Бери давай, — решил за него Кречет, выложив на стол монеты. Накрыл ладонью, придвинул к горянке, всем своим видом говоря: Яру без меда не уйти. Не даст и все тут. Вот сколько хочешь красней.

— О, я… спасибо, — Яр в самом деле покраснел, утверждаясь в мысли о том, что Кречет — настоящий друг.

Девочка ловко перевязала закрытую кожаным лоскутом горловину горшочка, из которого Яр и пробовал мед, протянула ему, а потом ловко смахнула монеты в кармашек расшитого родовыми узорами передничка.

— Айэ намэ, — пожелал им ее отец, усмехаясь, и после негромко что-то сказал дочери. Уже отходящий от прилавка Яр уловил только произнесенное со значением «ясо» и ее заливистый смех.

— Кажется, я что-то не так сказал, — признал он, досадуя на то, что не попросил Янтора научить его немного больше горскому наречию.

— Да ладно, — Кречет, немного собравшийся с мыслями, махнул рукой. Огляделся, соображая, куда вообще идти и поинтересовался: — Отнесем в «Котел»? Нам же еще на площадь вечером.

— Да, думаю, это будет очень кстати. И перекусим там, а потом побродим по городу еще. На самом деле, вечер уже близко, посмотри на Янтор — он сияет золотом. Уже закат.

Пятиглавый пик и впрямь был облит не золотом — медом. Кречет засмотрелся на него, чуть не споткнувшись, хорошо, Яр под локоть подхватил, помог удержать равновесие и прийти в себя. Ненадолго — хватило ровно до трактира, а когда, наскоро поев, вышли на улицу, Кречет буквально захлебнулся снова хлынувшим со всех сторон праздником.