— Умеешь успокоить, ничего не скажешь.

— Скоро увидимся.

— Жду не дождусь. Дверь, главное, закрой, а то дует.

— От воспаления лёгких не умрёшь, — ответил ему, но дверь прикрыл.

Прежде чем покинуть дом, я взял сумку из гостиной, отнёс её в подвал, и, уходя, запечатал помещение заклинанием, которое исключало любые проникновения. Родогарн теперь точно никаким образом сюда не зайдёт и не найдёт рисунок. Такая опасная вещь в руках колдуна может нанести непоправимый вред миру, даже если он просто посмотрит на лист и запомнит местоположение линий и знаков. Хотя я безоговорочно верю другу, что он по своей воле никогда не использует специально что-то подобное во зло, но… это же Гарн. Он и вправду ночью во сне может пробурчать одно слово, после которого на утро начнётся война. Утрирую, конечно, но доля правды в этом есть.

Удостоверившись в правильности действия заклинания, я со спокойной душой, насколько это было вообще возможно сейчас, открыл портал в Сэльвирду. Эта захудалая деревенька в полной мере оправдала все мои ожидания. Потому что с тех пор, как я здесь был в последний раз, совершенно ничего не изменилось. На мой взгляд, стало только хуже.

Как только я сделал первый вздох, дыхание спёрло от резкого, устойчивого и тошнотворного запаха свежего навоза. Вонь была настолько сильной, что показалось, будто кучу испражнений сунули прямо под нос. Я даже поспешил убедиться, не наступил ли подошвой в одну из лепёшек, которые так любят оставлять регарны, д’рахоры и другие животные. Мне повезло: я избежал столь неприятной ситуации. Тут не выгребали мусор со времён последней войны? Отвратительно…

Думать о том, чтобы надеть свою обувь хоть ещё раз, я перестал сразу же, как только через несколько метров ботинки погрязли в рыхлой, влажной земле, в которую, как пить дать, был так же вмешан навоз. И этот кошмар был везде, куда падал глаз.

От созерцания мерзостного пейзажа меня отвлекли далёкие удары молота. Неужели в этом богами забытом месте ещё что-то производят? Чудеса, да и только. Я решил пойти на звук, так как ни одной живой души в поле зрения не наблюдалось. А спросить хоть у кого-то о местонахождении тифлинга не помешало бы.

Я зашёл в длинный, неширокий проулок, где землю закрывал слой мусора и грязи. Вонь начинала резать глаза. Но я был уверен, что этим путём сокращу дорогу.

Вдруг будто седьмое чувство заставило меня посмотреть вверх. Заметив движение у окна на втором этаже обшарпанного дома, находящегося справа, я вовремя решил сделать несколько шагов назад. Через секунду из открытого окна на землю вылились помои и растеклись до противоположного здания.

В проем выглянул мужчина лет пятидесяти с пушистыми усами.

— Какие демоны тебя сюда занесли?! А ну проваливай! — возмущённо рявкнул он.

— Моё личное дело, где и когда ходить, уважаемый. Убедительно советую в следующий раз смотреть, куда… или на чью голову вы выкидываете свой мусор. Хорошего дня, — сказал я как можно вежливее, подавляя огромное желание подвесить хама за его же подштанники на оленьих рогах.

— Куда захочется, туда и буду выкидывать! Иди куда шёл. Иначе возьму сейчас свою метлу, выйду и задам тебе!

Странные нынче люди. Угрожают, мнят из себя великих, могучих воинов. Но стоит им увидеть малейшую зелёную искру, срывающуюся с кончиков моих пальцев, сразу прижимают распушённый хвост. Иногда от этого даже скучно.

Из проулка я попал, по-видимому, на площадь, потому что только здесь за всё время исканий, наконец, увидел высокого молодого человека с молотом в руке. Он стоял на палящем солнце и выковывал короткий меч, обливаясь потом. Его рубаха, рукава которой он закатал чуть ли не до плеч, была мокрой.

Рядом стояла лавка с обветренными кусками мяса, имеющими странный сероватый оттенок. Над ними летали насекомые, садились сверху, устраивали бои за территорию и вообще жили полной жизнью. Никто им в этом не мешал.

К стойке подошла белокурая женщина в длинном выцветшем платье, имевшем когда-то красный цвет. Оно было на два, если не на три размера велико обладательнице.

— Мама, я хочу куф-фать, — к ней подбежала девочка лет четырёх от роду и взяла за руку.

— Сейчас купим продуктов и пойдём готовить. Как раз и папа наш подойдёт к тому времени, — она погладила дочь по голове. — Где же продавец?

Пока покупательница выбирала кусок мяса, я заметил, как из-за угла вышел мужчина с засаленными чёрными волосами, свисающими до ушей. По дороге к своему рабочему месту он застёгивал ширинку на синих брюках и заправлял в них поношенную белую рубашку, ставшую скорее желтоватой от многочисленных пятен жира.

— Чего изволите, милая красавица? — спросил он, подмигнув женщине, и принялся смахивать с товара налипших насекомых. — Выбирайте. У меня всё свежее…

Дальше я старался не слушать наглую ложь и направился к кузнецу. Когда я подошёл, он как раз отложил молот, взял с земли кувшин воды, сделал пару глотков и вылил остаток на свои тёмно-русые волосы, завязанные в хвост.

— Пекло, как в Д’Раккхесе! Ещё утро, а уже работать невозможно. Что же будет в полдень…

— Металл расплавится, не меньше, — сказал я, рассматривая несколько мечей. К лёгкому удивлению, они выглядели не так уж плохо. Этот мастер мог бы работать в городе, зарабатывая нормальные деньги, а не просиживать свою жизнь здесь. Жаль…